Башкирские предводители Крестьянской войны 1773–1775 годов

Каранай Муратов

Башкир деревни Каранаево (Стерлибашевский район РБ). Сотник Бурзянской волости. Если Каскына Самарова отечественные историки обходили своим вниманием, то Каранаю Муратову в этом отношении повезло. По утверждению целого ряда авторов, Каранай Муратов в числе нескольких семей поселился накануне Крестьянской войны на землях Миркит-Минской волости на правах припущенников и основал деревню Каранаево [1].

К началу Крестьянской войны 1773–1775 годов Каранай был зрелым человеком. Во всех источниках он именуется сотником Бурзянской волости. Возможно, был мобилизован в повстанческое движение Каскыном и довольно долго оставался в его тени. Вместе с ним он штурмовал Стерлитамакскую пристань и Табынскую крепость. 24 ноября они во главе 4-хтысячного повстанческого войска подошли к Уфе, вместе организовали блокаду города. Каскын остался в Чесноковке и возглавил Уфимский повстанческий район, а Каранай направился к Мензелинску.

Бурная и самостоятельная повстанческая деятельность Караная развернулась под Мензелинском, где стремительно и ярко загорелась его звезда. Прибыв в район Мензелинска, он вскоре вырос в одного из крупнейших предводителей Крестьянской войны. Уже в первой половине декабря 1773 года один из крупных повстанческих предводителей Западного Башкортостана, старшина ясачных татар Надыровой волости Казанской дороги Ибраш Уразбахтин в своем письме старшине деревни Якуповой признает его руководящую роль и требует «приехать всем к походному старшине Каранаю Муратову» для организации совместного похода против карательной команды [2].

Каранай вложил много сил в формирование повстанческой армии, обеспечение ее оружием, провиантом и фуражом, в распространение восстания в западных волостях Башкортостана. Он рассылал своих эмиссаров с манифестами Пугачева и своими письмами, где призывал многонацио­нальное население региона подняться на борьбу против социального и национального гнета под флагом «царя Петра III» – Пугачева. Вместе с Каранаем из-под Уфы к Мензелинску уехали башкирские старшины Ногайской дороги, пугачевские полковники Кидрас Муллакаев, Каип Зиямбетов, Ишкара Арсланов, которые признали Караная своим командиром. На огромной территории Западного Башкортостана под командой Караная действовали повстанческие команды Мясогута Гумерова, Шафея Тойгузина, Шарипа Якупова, Нагайбака Асанова, Бакея Абдулова, Юскея Кудашева, Назара Алексеева, Аита Уразембетова, Осипа Енгалышева и других предводителей.

Таким образом, образовался Мензелинский повстанческий район с центром в деревнях Сарсаз и Бекбов под Мензелинском. Отряды действовали в районах Бакалинской и Нагайбакской крепостей, Шуранского перевоза, Таиша и Заинска, Мамадыша, Арска и Малмыжа, Кичуйской, Шешминской и Черемшанской крепостей и Бугульминской слободы, Ижевского и Боткинского заводов. Отдельные отряды повстанческого войска Караная действовали в окрестностях Казани.

Указанный район имел важнейшее стратегическое значение, призванный защищать территорию Казанской губернии от вторжения повстанческих сил. Для этого в Бугульме был расквартирован карательный корпус генерал-майора Фреймана, который курсировал вдоль Ново-Московской дороги. Сильные гарнизоны были в Бакалинской и Нагайбакской крепостях, Мензелинске, Заинске и других укрепленных пунктах. Все эти правительственные войска составляли надежный заслон. Они держали западные волости Башкортостана под контролем. Местные небольшие повстанческие отряды не могли оказывать серьезное воздействие на обстановку в регионе.

Решающую роль в социальном взрыве в Западном Башкортостане и Казанской губернии сыграло появление здесь повстанческого отряда Караная и его бурная организаторская деятельность по объединению и координации действий разрозненных сил. После подавления Крестьянской войны жители этого региона свое активное включение в повстанческое движение объясняли следующим образом: «В 1773 году на народ, живший в деревнях безвыездно зимой и летом, обрабатывая свой урожай, напали башкирские и мишарские команды Ногайской дороги во главе с башкиром Ногайской дороги Каранаем Муратовым. Они были вооружены пушками» [3].

Здесь очевидно стремление подследственных умалить свою вину и оправдать себя перед царскими властями. Тем не менее, документ содержит целый ряд важнейших сведений. Во-первых, Каранай явился в Западный Башкортостан во главе внушительного повстанческого войска, состоявшего из башкир и мишарей. Во-вторых, войско Караная было вооружено, кроме традиционных башкирских орудий – лука и стрелы, копья и сабли – огнестрельным оружием и пушками, что должно было сыграть особенно сильное воздействие на настроение колеблющегося населения. В-третьих, даже при определенной доле преувеличения роли Караная, факт его воздействия на распространение восстания в Западном Башкортостане вне сомнения.

Ставка Караная разместилась в деревнях Сарсазар и Бекбов под Мензелинском, село Касево под Сарапулом. Отсюда он вел общее руководство повстанческим движением, собирал повстанческие отряды для осуществления штурмов Мензелинска, сам выезжал в отдельные пункты для решения важных задач. К середине декабря Каранай стал общепризнанным руководителем. Во второй половине декабря в документах он стал именоваться «армейским главным полковником» [4].
В разгар восстания в Западном Башкортостане общая численность повстанцев доходила до 12 тысяч человек. По выражению официальных властей, «главная толпа» повстанческих войск Западного Башкортостана находилась под Мензелинском под непосредственным командованием Караная. Мензелинский повстанческий центр номинально подчинялся Чесноковке, «графу Чернышеву» – Зарубину. Но фактически в декабре 1773 – январе 1774 года Каранай действовал самостоятельно. Об этом свидетельствует следующий весьма любопытный факт.

В самом разгаре Крестьянской войны крепостные крестьяне одного из дворян Саратовской губернии арестовали своего помещика и повезли к повстанческому командиру с просьбой казнить «кровопийцу». Командир отказался выполнить их просьбу, сославшись на строгое запрещение «царя» осуществлять казни самостоятельно. Выносить смертный приговор имел право только «император Петр Федорович» – Пугачев. Крестьяне во­зили своего помещика от одного командира к другому. Но каждый из них боялся нарушить указ Пугачева. Так крестьяне доехали до Мензелинска. По их рассказу, приехали они в штаб повстанческого командира «Каракая» поздно вечером. Каранай, высокий, статный, чернобородый, смуглый красивый мужчина, выслушав их просьбу, повелел своим подчиненным мужиков накормить, помыть в бане и дать отдохнуть. После долгой дороги, сытного ужина и бани они долго спали и проснулись поздно утром. Когда один из крестьян подошел к окну, то увидел напротив их дома, на площади свежепоставленную виселицу, а на ней повешенного помещика. Каранай не побоялся переступить через запрет «царя» и самостоятельно привел в исполнение просьбу крестьян о казни их хозяина.

Мензелинск был важнейшим пунктом колонизационной политики России в Башкортостане. Он играл зловещую роль в подавлении башкирских восстаний XVIII века. Здесь было казнено много предводителей, в том числе Бепения Трупбердин, Алдар Исекеев и др. Поэтому Мензелинск приковал к себе внимание башкир и других народностей Башкортостана. Вот почему повстанческое войско Караная, в первую очередь, стремилось овладеть Мензелинском.

К началу осады Мензелинск представлял собой сильно укрепленный пункт с 500 – 600 дворами, населенных отставными солдатами и потомками смоленской шляхты. Таким образом, основное население было военнослужилым. Кроме того, город охранял многочисленный гарнизон. Город был обнесен бревенчатой стеной с башнями и бойницами. По всему периметру Мензелинск окружали земляной вал и глубокий ров, наполняемый водой из реки Мензеля. В городе было много пушек, пороха и снарядов, достаточный запас хлеба, воды.

Серьезную естественную преграду для повстанцев представляла река Мензеля. Каранай имел повстанческое войско численностью около 10 тысяч человек и артиллерию в 14 пушек. Но в войске мало было огнестрельного оружия, не было опытных бомбардиров. Башкиры преимущественно были вооружены луками и саблями, крестьяне – вилами и топорами. Восставшие не имели опыта штурмовых боев.

Первый штурм города был произведен 23 декабря 1773 года. До штурма Каранай послал в Мензелинск указ «царя» и свое увещевание с предложением гарнизону и жителям сдать город без кровопролития и принести присягу «великому государю Петру Федоровичу». Получив отказ, Каранай повел свое войско на штурм, который продолжался весь световой день и носил ожесточенный характер. Однако явное превосходство осажденных в огнестрельном оружии и пушках, удобное стратегическое положение города не позволили повстанцам овладеть городом. Восставшие с большим уроном в живой силе вынуждены были прекратить штурм.
Генеральный штурм Мензелинска был назначен на 26 декабря. В течение двух дней, 24 и 25 декабря, с утра до вечера город подвергался постоянной бомбардировке из 14 пушек. 26 декабря Каранай произвел генеральный штурм Мензелинска. Восставшие шли на штурм с четырех сторон города, под пушечным и ружейным огнем преодолев ров и реку Мензелю, ворвались в предместье, сожгли гумна и крайние дома города, чтобы создать панику. Ценой огромного усилия гарнизону удалось отбить штурм. После многочасового ожесточенного сражения 10-тысячное вой­ско Караная вынуждено было отступить, оставив на поле битвы много убитых и раненых, три пушки.

Новой базой повстанческого войска стали деревни Деухово и Мазино. Блокада Мензелинска продолжалась. Чтобы измотать осажденных, Каранай ежедневно направлял конные отряды в 200 – 300 человек, которые близко подъезжали к городу, производили обстрелы из ружей и лука. На них возлагалась обязанность не допускать выезда из города за сеном, дровами и провиантом, прорыва правительственных команд в город на помощь осажденным.

Власти встревожились положением в районе Мензелинска. Генерал Фрейман из Бугульмы послал команду Евсеева. Узнав о приближении этой команды, Каранай объявил сбор повстанческих сил, рассеявшихся после неудачного генерального штурма.

Характерной чертой любого крестьянского восстания, в том числе и крестьянских войн, является слабая дисциплина, стихийность действий повстанческих сил. В отличие от остальных повстанческих районов, где преобладали привычные к военной дисциплине служилые сословия: казаки, башкиры, калмыки, традиционно организованные заводские крестьяне, в Западном Башкортостане значительный удельный вес восставших составляли русские и нерусские крестьяне. Они вели оседлый образ жизни, были привязаны к своему дому, при каждом случае неудачи бежали домой. Не трудно представить, с какими трудностями приходилось сталкиваться Каранаю для поддержки дисциплины и организации общенародной борьбы. Так случилось и с отражением прорыва карательной команды Евсеева в Мензелинск. Видимо, Каранаю не удалось в короткие сроки собрать повстанческие силы, и Евсеев без особых осложнений прорвался в город [5].

События зимы и весны 1773–1774 годов

Помимо организации осады и штурмов Мензелинска, активных действий в районах Бакалинской и Нагайбакской крепостей, Каранай вкладывал много усилий для общего руководства повстанческим движением в Западном Башкортостане. В его подчинении действовали пугачевские полковники Аит Уразембетев и Осип Енагалычев в районе Черемшанской крепости [6].

На территории Арской дороги Казанской губернии действовал служи-лый татарин деревни Псяк, пугачевский полковник Мясогут Гумеров. Его отряд достигал 1700 человек, отдельные команды действовали в окрестностях Казани. Мясогут присылал в помощь Каранаю людей и пушки. К январю повстанцами были заняты Ижевский, Шаранский, Юго-Камский заводы, крепости Бакалы, Нагайбак, Заинск, села Мамадыш, Акташ. Кроме Мензелинска и Елабуги в осаде находились Черемшанская и Тиинская крепости.

Красноречивое описание обстановки в Западном Башкортостане зимой 1773–1774 годов дал генерал Фрейман. Ему была поставлена задача контролировать эту территорию. В конце 1773 года генерал не сумел противопоставить развернувшемуся движению сколько-нибудь организованные действия. Карательный корпус Фреймана был изолирован в Бугульме, сообщения с Уфой и Оренбургом были прерваны «бунтующею башкирью», отряды восставших действовали «всегда на переменных санях», снег по мелкости своей нимало им не мешал. Около двух тысяч башкир из карательного корпуса перешли к восставшим, после чего карательные силы состояли «большей частью из пехоты и остаются без успеха» [7].

Каранай не только координировал действия повстанческих отрядов, но и сам выезжал на места, где требовалось принимать решительные меры. Так, в декабре 1773 года он во главе отряда из 800 человек прибыл в деревню Туба Терсинской волости, в вотчину помещика Осипа Тевкелева, и «объявил указ царя»; крепостных крестьян от имени государя Петра Федоровича объявил свободными, а Абдулзалиля Сулейманова назначил старшиной Терсинской волости. Каранай дал Абдулзялилю большие полномочия «быть ему старшиной, ...в случае, естли явятся государю нашему Петру Федоровичу неприятели, то ему со всею его командою ехать против их», «невыехавших с окольных мест людей взять в службу неволею, а противляющихся в том погублять и имение отнимать» [8]. 24 декабря 1773 года Каранай вместе с полковником повстанческой армии Ярмухаметом Кадырметовым заняли дворцовое село Сарапул [9].

В начале января 1774 года в районе Елабуги собралось около 6 тысяч повстанцев из башкир, татар, русских, удмуртов, которые уже длительное время держали ее в блокаде. Каранай решил лично руководить ее штурмом. Писарь Караная Умар Муртазин 11 января отправил руководителям блокады приказ: «...приказывается тебе, старшине Шарифу Якубову сыну, сотнику Назару Алексееву, также армейским людям на других местах. Собирайте в окрестностях войска любыми средствами: ныне, очень скоро, будет сражение, будьте в большой готовности. Идет сам атаман Каранай, извещайте об этом во все стороны, не будьте беспечны» [10].

Документ демонстрирует, каким огромным общепризнанным авторитетом пользовался Каранай среди повстанцев Западного Башкортостана. До его прихода было предпринято несколько неуспешных штурмов Елабуги. С приходом Караная ее судьба могла быть решена. Но последующие непредвиденные события вынудили его в срочном порядке отложить организацию штурма Елабуги.

26 декабря 1773 года в Казань прибыл новый командующий правительственными войсками генерал-аншеф А.И.Бибиков, опытный каратель. В 1764 году он вместе с князем А.А.Вяземским подавлял волнения заводских крестьян на Урале. В 1771–1772 годах командовал карательными войсками при подавлении восстания польских конфедератов. Приехав в Казань, Бибиков предпринял энергичные меры по мобилизации правительственных войск, их укреплению и укомплектованию.
Были определены главные направления наступления карательных ­войск. В рамках этих планов 4 января 1774 года для подавления восстания в Западном Башкортостане Бибиков отправил из Казани две карательные экспедиции. Команда полковника Ю.Б.Бибикова отправилась по маршруту Алексеевск – Шешминск – Заинск; команда капитана Г.Карташевского – по маршруту Арск – Мамадыш – Заинск. Соединившись в Заинске, они должны были идти к Мензелинску [11].
В команде полковника Бибикова было 4 гренадерские роты, 3 эскадрона гусар и 2 пушки. 13 января около села Сухарево Бибиков разбил передовые разъезды повстанческого войска Караная. 14 января он рассеял отряды восставших в деревнях Ерыклы и Туба. 16 января под деревней Аскарино команда Бибикова подверглась атаке отрядом Аренкула Асеева численностью до 600 человек. Аренкул потерпел поражение. В тот же день Бибиков подошел к Заинску, занятому накануне повстанческими отрядами Нагайбака Асанова и Аренкула Асеева. Произошло продолжительное кровопролитное сражение, в котором повстанцы потерпели поражение [12].

Рейд Бибикова сопровождался жестокостью, истреблением мирного населения и сожжением населенных пунктов. 13 января сотник повстанцев Бикбов Муллагулов в своем рапорте Торнову сообщал, что каратели во время сражения под селом Сухарево сожгли 2 деревни, потом поступали сведения о сожжении еще 4 деревень [13].

Карательная команда капитана Изюмского гусарского полка Г.Карташевского в составе 50 гренадер, роты гусар с одной пушкой выступила из Казани 5 января, 7 января прибыла в Арск. В районе деревни Псяк она разбила повстанческий отряд Мясогута Гумерова, затем по Арской дороге подошла к Таишскому заводу и Вятке, откуда направилась к блокированной повстанцами Елабуге [14].
Получив известие о наступлении полковника Бибикова на Заинск, Каранай поспешил на помощь повстанцам этого района. Однако ему не удалось оказать помощь передовым заслонам своего войска. К тому времени, когда он из-под Елабуги направился к Заинску, основные опорные пункты были заняты карателями, а повстанческие отряды понесли поражение. 20 января при штурме Черемшанской крепости потерпели поражение отряды Аита Уразембетова и Осипа Енгалычева, а сами предводители попали в плен [15].

22 января полковник Бибиков отправил под Елабугу сильную команду Неклюдова. Одновременно к Елабуге подходила карательная команда Карташевского. Активизировал свои действия гарнизон осажденной Елабуги [16]. Повстанцы вышли навстречу карателям и атаковали их, но потерпели поражение. Остатки повстанцев разбежались, блокада Елабуги была снята. Получив известие о событиях под Елабугой, полковник Бибиков с основными силами направился к Мензелинску.

В итоге Каранай, вышедший навстречу Бибикову, не сумел объединить свои разбросанные отряды, сам оказался отрезанным от основных сил восстания в Западном Башкортостане. Со своим немногочисленным отрядом он спешил к Мензелинску. 20 января состоялось сражение. Вой­ско Караная потерпело поражение. Предвидя фронтальное наступление карательных сил на Мензелинск, Каранай начал укреплять свои силы. 26 января в письме писарю атамана Торнова Абдулкариму Рахманкулову он требовал прислать 12 пушек, назначенных для его войска, и двух русских подьячих «безоговорочно срочно».
Однако помощь из Нагайбакской крепости не последовала. В таких условиях разброда в руководящем составе повстанческого района 31 января 1774 года полковник Бибиков под Мензелинском нанес Каранаю еще одно поражение.

10 февраля полковник Бибиков захватил Нагайбак, выбив оттуда повстанческий отряд, которым командовали башкирские полковники Кыдрас Муллакаев, Ишкара Арасланов, Каип Зиямбетов и Муратша Сыртланов. 11 февраля пала Бакалинская крепость [17]. После этого карательная команда Бибикова отбыла в Бугуруслан и влилась в корпус генерала П.М.Голицына, наступающего на Оренбург. Для подавления движения в Западном Башкортостане и наступления на Уфу в Бугульму прибыл карательный корпус генерала А.Л.Ларионова, который состоял из легиона казанских дворян-добровольцев, Томского пехотного полка, эскадрона гусар и эскадрона карабинеров [18]. Несмотря на ряд поражений и потерю опорных пунктов, повстанцы еще сохраняли свои основные силы.

Трагические события февраля – марта 1774 года в Западном Башкортостане в исторической литературе мало изучены, и читатели о них недостаточно осведомлены. Поэтому проследим наиболее важные из них, чтобы ввести читателя в общий курс восстания в Западном Башкортостане в начале весны 1774 года, самого сложного периода Крестьянской войны.

В конце февраля корпус генерала Ларионова вышел из Бугульмы в направлении к Нагайбаку, который занял 6 марта. Торнов и башкирские повстанческие полки со своими предводителями укрепились в деревне Стерлитамак, куда и направился из Нагайбака Ларионов. 10 марта Торнов сдал Стерлитамак без особого сопротивления. Долго и упорно сопротивлялась Бакалинская крепость во главе с Ульяновым. Регулярному полку полковника Кожина удалось захватить ее лишь 13 марта. Бакалинская крепость была последним опорным пунктом Мензелинского повстанческого района.

Таким образом, Мензелинский повстанческий район перестал существовать. Подполковник И.И.Михельсон, который заменил медлительного и нерешительного генерала Ларионова, повел свой карательный корпус на Чесноковку. Все историки единогласно утверждают, что во всех вышеперечисленных сражениях Каранай вместе с другими башкирскими предводителями принимал участие. Но ни в одном документе его имя не упоминается. И на допросах Каранай благоразумно молчал о своих действиях в марте – апреле 1774 года.

Все вышеизложенное наводит на мысль, что после возвращения из Бердского центра гордый башкирский вождь не захотел ввязываться в мелочную интригу за первенство между пугачевским и зарубинским эмиссарами, вел самостоятельную повстанческую деятельность. По источникам можно констатировать, что он свою борьбу не прекращал, с повинной в провинциальную канцелярию не явился, в своих поступках не раскаивался.

Версия о том, что весной 1774 года Каранай вместе с другими башкирскими предводителями скрывался в лесах под Бирском и вел борьбу против карательных команд майоров Тютчева и Дуве, «верных» мишарских старшин Аблая Смаилова, Мендея Тупеева, Султанмурата и Бахтияра Янышевых, не подтверждается источниками. Более вероятно, что весной 1774 года, после поражения главных повстанческих сил, Каранай выжидал у себя дома, ибо именно в районе Стерлитамакской пристани в мае 1774 года он вновь развернул свою повстанческую деятельность. 20 мая Ибрагим Мрясев в своем рапорте мишарскому старшине Муксину Абдусалямову сообщал, что «вожак сотник Каранай Муратов с собранными заблудившимися ворами башкирцами, всево сот до шести человеками» действует в бассейнах рек Дема и Ашкадар [19].

У Караная был крупный и боеспособный отряд – 600 опытных воинов. В том же рапорте сообщается, что Каранай «следующих с Ашкадарской пристани к Бугульме триста гусар близь реки Демы в полях деревни Каркали атаковал, да в одном месте разъездных человек с сорок побил». Каранай продолжал поднимать башкир бассейна реки Демы на восстание. Ибрагим сообщает: «И в окольности тут живущих старшин в товарищество к себе ззывает с такими угрозами: естли которой волости народ ево слов не послушает, то таковых с собранными до трехсот человек калмыками и до шестисот башкирцами, поехав, в каждой деревне людей будет рубить, а начальников вешать» [20].

Действия Караная летом 1774 года являются яркой страницей его повстанческой деятельности. Если на первом этапе Крестьянской войны он проявлял талант предводители целого повстанческого района и общепризнанного полководца огромного войска, летом 1774 года он успешно совмещал в своих действиях тактику позиционного противостояния с тактикой «летучего эскадрона». Основным районом действия его отряда был бассейн среднего течения реки Демы, рек Ашкадар и Стерля. Иногда он шел на соединение с другими башкирскими предводителями для решения общих крупномасштабных задач, а иногда совершал многоверстные марши.

Непокорный атаман

Начало лета 1774 года было ознаменовано новым мощным подъемом народного восстания на всей территории Башкортостана. Пугачев со своим Главным войском стремительно продвигался по Зауральскому Башкортостану, поднимая башкир, заводских и черносошных крестьян, нерусские народы Исетской провинции. 2 июня к Главному войску присоединилась конница Салавата. После сражения под деревней Мясагутова 5 июня Пугачев в сопровождении Салавата и Белобородова двинулся через Северный Башкортостан, поднимая народные массы этого региона на восстание, к Казани.

Тем временем, на Южном Урале отряды восставших башкир штурмовали крепости и заводы. Была захвачена Уртазымская крепость сводным повстанческим отрядом старшины Бурзянской волости Трухмена Янсаитова, сотника Тангаурской волости Юлдыбая и отставного старшины Усерганской волости Сабира Кутлунбекова. Они «бывших тут солдат и обывателей всех без изъятия порубили и жительства выжгли; причем взято ими в оной крепости пушек медных две, пороху 15 пуд» [21]. Начиная с 3 июня в многодневной блокаде оказалась Зилаирская крепость.

Коллежский советник И.Л.Тимашев вел тяжелые бои с осаждавшими башкирскими отрядами. Кроме башкир Бурзянской, Тангаурской, Усерганской и Карагай-Кыпсакской волостей среди восставших были казаки, калмыки и заводские крестьяне. Восставшие захватили и сожгли Преображенский завод [22]. Повстанческие отряды действовали на юге Башкортостана, нападали на карательные команды вдоль Ново-Московской дороги.

В этих условиях всеобщего подъема народного движения разворачивались и события в центре Ногайской дороги. «Верные» башкирские старшины под напором народных масс вынуждены были вернуться в лагерь повстанцев и даже временно возглавили движение. Масштабы движения были настолько велики, что карательному корпусу генерала Голицына, разгромившему Главное войско Пугачева под Татищевой крепостью и Сакмарским городом, для продвижения от Оренбурга до Уфы потребовалось более месяца. Выступив из Оренбурга 5 июня, корпус прибыл в Уфу 12 июля. Военные и гражданские власти на корпус Голицына возлагали большие надежды. Командующий карательными войсками генерал Ф.Ф.Щербаков 4 июля отправил приказ Голицыну «ускорить прибытием ево в Уфу и проходом своим Белую реку очистить, а там восстановить коммуникацию от Оренбурга с Уфою» [23].

Тем временем Каранай продолжал борьбу с карателями и «верными» старшинами. Когда сводный отряд сражался с корпусом Голицына, Каранай находился под Стерлитамакской пристанью. 7 июля Уфимская провинциальная канцелярия рапортовала Рейнсдорпу: «назад тому четвертый день вор, сотник Каранай Муратов, около Стерлитамакской соляной пристани, собрав подобных себе воров башкирцов сот до осьми, деревни Ашкадар и Стерля выжег, а пристань имеет в осаде» [24].

О действиях Караная под Стерлитамаком косвенно подтверждает и генерал Голицын. В вышеизложенном рапорте он сообщал, что он «не нашел деташаментов господина полковника Шепелева, ни подполковника Рылеева, а оставлен из отставных капитан Мельников с гарнизоном, в котором, не имев более вооруженных ста человек с тремя пушками, вытерпел он две атаки от злодеев 1-го и 2-го сего месяца» [25]. Шепелева с его карательным полком Голицын обнаружил в Табынске. Следовательно, до появления корпуса Голицына в районе Стерлитамакской пристани господствовал Каранай, а штурмы пристани 1 и 2 июля совпадают с сообщениями Уфимской провинциальной канцелярии.

Когда вести о походе Пугачева на Казань дошли до народов Башкортостана, многие повстанческие отряды, особенно западных волостей края, спешили соединиться с ним. Именно за счет массового притока народов Северного и Западного Башкортостана численность воинов Главного войска в считанные дни достигла 20 тыс. человек. Из центрального Башкортостана на соединение с Главным войском со своим отрядом в две тысячи повстанцев направился Каранай.

Таким образом, в середине июля Каранай с отрядом в 2 тысячи человек оказался на Каме в районе Рыбной слободы, собирался переправиться через Каму и присоединиться к Главному войску Пугачева. Для народов Западного Башкортостана Каранай оставался «главным атаманом», а появление сводного отряда башкир в Западном Закамье воспринималось ими как поход Караная. На деле это и был его рейд из-под Стерлитамака на Каму. Появление его отряда в Западном Башкортостане вызвало бурную реакцию, с ним народы этого региона связывали свои надежды и активно поднимались на новую борьбу, пополняли Главную армию Пугачева, создавали свои отряды и действовали самостоятельно.

12, 13 и 15 июля на Арском поле под Казанью произошли сражения Главного войска Пугачева с карательным корпусом Михельсона. Потеряв двадцатипятитысячную армию, Пугачев бежал и 17 июля переправился на правый берег Волги. Каранай, который подошел к Каме 22 июля, опоздал соединиться с Пугачевым. Не сумев переправиться через Каму, он со своим отрядом вернулся к Стерлитамакской пристани. К этому времени Салават, Канзафар, Кутлугильда, Сляусин и другие предводители, вернувшиеся из-под Осы в Башкортостан, начали готовить комбинированный поход на Уфу.

В конце лета – начале осени 1774 года восстание на территории Башкортостана пошло на убыль. Край был наводнен карательными войсками, активизировали действия «верные» башкирские и мишарские старшины. От движения отошли мастеровые и работные люди заводов, казаки, русские крестьяне и нерусские народы. Башкирские повстанцы оказались один на один с огромной карательной машиной. Дальше нельзя было рассчитывать на организованную борьбу с объединением повстанческих отрядов в крупные войска, армии. Поэтому наиболее последовательные вожди восставших башкир перешли на традиционную тактику партизанской войны. Они увозили семьи, скот, другие предметы жилья в леса, горы, а сами с небольшими отрядами совершали дерзкие налеты на форпосты и редуты, на обозы, небольшие воинские подразделения и команды «верных» старшин, угоняли скот, лошадей. И до глубокой осени 1774 года они держали огромную территорию Башкортостана в постоянном напряжении.

Не зря главной заботой военных и гражданских властей осенью 1774 года стала поимка одного из «главнейших сообщников самозванца Пугачева» Караная, которого в открытых боях не могли одолеть ни каратели, ни «верные» старшины. Однако события показали, что в разгар нового мощного подъема народного восстания затея о поимке Караная успеха не имела.

Уже поздней осенью, 24 октября, оренбургский губернатор Рейнсдорп в рапорте Панину сетовал, что «старшины, кои у него, Пугачева, искусны были Каранайка, Муйнак, Качкын, Кутлугильде от домов их находятся в отлучении» [26]. Трудно объяснить, каким образом все крупные башкирские предводители Ногайской дороги в это время оказались в Зауралье. Видимо, они собрались на совещание в деревне Тавлыкаево, где их поймал коллежский советник Тимашев. 25 октября Тимашев рапортовал Рейнсдорпу, что он взял в плен Кинзябулата Алкашева, Кутлугильде Абдрахманова, Мурата Апталова, Тавлыкая Буракова, Каскына Самарова, Муйняка Сулейманова, Трухменя Янсаитова и Караная Муратова [27].

Но вскоре Тимашев Каскына и Кутлугильде отправил в Шайтан-Кудейскую волость, чтобы уговорить Юлая сдаться властям, а Караная по запросу генерала Потемкина решил отправить в Казань. При этом Тимашев решил значительно смягчить вину Караная, чтобы из него сделать послушного исполнителя. В рапорте он сообщал: «тот злодей, под видом надобности, по призыву моему сам ко мне явился для употребления по вверенной мне комиссии», что он сам изъявил желание поехать в Казань. Тимашев предложил Потемкину: «Ежели оной по рассмотрению Вашего Превосходительства достоин милосердия Ее Величества, то может, возвратясь, утверждение сделать в своем буйственном и безобразном народе» [28]. Каратель наивно рассчитывал использовать популярность Караная для подавления восстания. Пока Каранай с доношением Тимашева добирался до Казани, Потемкин переживал за поимку Караная, строил догадки и распространял неверные слухи. Так, 12 ноября Потемкин сообщал Панину: «Каранайка умер».

Каранай прибыл в Казань 20 ноября 1774 года. В тот же день Потемкин сообщил оренбургскому губернатору Рейнсдорпу, что в Казань доставлен «главнейший бунтовщик» Каранай Муратов [29]. В Секретной комиссии с Каранаем обращались как с пленным, поместили в казанский острог и стали вести допросы. Можно предположить, что облегчению судьбы Караная значительно способствовал рапорт Алибая в Казанскую секретную комиссию. 9 января 1775 года он рапортовал о выполнении возложенного на него обязательства о приведении башкирских предводителей Ногайской дороги в повинность императрице. К рапорту были приложены подписки старшин, собранные Алибаем еще в ноябре 1774 года. В рапорте есть приписка: «В силу данного мне от господина полковника Кожина приказу велено увещевать башкирских старшин, бывших в бунте: Кинзю Арсланова, Караная Муратова и Салавата Юлаева, чтоб они явились с повиновением к его превосходительству, господину генерал-майору и кавалеру Павлу Сергеевичу Потемкину. Ис которых Каранай Муратов сам в Казане явился...» [30].

Каранай искренне верил, что Пугачев является истинным царем Петром Федоровичем. По указанию Потемкина от 28 ноября 1774 года Караная из Казани отправили в Москву для «лицезрения казни самозванца». Даже помилованный Каранай продолжал оставаться опасным для властей. Потемкин, находившийся в то время в Москве, послал подробную инструкцию в Казанскую секретную комиссию, как Караная отправить в Москву. Генерал предупреждал: ни в коем случае не дать знать ему, что он отправляется в качестве арестанта. Поэтому он предлагает Караная для видимости включить в состав конвоя для сопровождения пленных пугачевцев. И его отправили, включив в состав конвойной команды для сопровождения повстанцев из яицких казаков Кузьмы и Семена Фофановых [31].

15 января 1775 года на Болотной площади среди многотысячной толпы зевак Каранай был свидетелем казни через четвертование «мужицкого царя Петра III» – Пугачева. 20 января Потемкин отправил Караная из Москвы в Казань, в распоряжение казанского губернатора князя П.С.Мещерского. В сопроводительном письме в Казанскую секретную комиссию он писал: «...понеже обстоятельства требовали, чтобы удостоверить его в богоненавистном прилеплении к самозванцу Пугачеву, который уже и принял в Москве должную казнь, то привезен сей Каранай был в Москву, во-первых, для того, чтоб видел под стражею и в узах того, коего идолом они представляли, а потом бы и казни был мнимого идола своего, злодея Пугачева, очевидным свидетелем» [32].

Время освобождения Караная из Казанской секретной комиссии не-известно. Но его благополучное возвращение домой с полной реабилитацией не вызывает сомнения. Он продолжал служить сотником Бурзянской волости. 17 ноября 1783 года он участвовал в продаже земли по реке Ику секунд-майору А.П.Мансурову [33]. Каранай оставался сотником своей родной волости, и 1 ноября 1788 года он участвовал в оформлении закладной записи башкир Ногайской дороги на землю по реке Салмыш торговому татарину Каргалинской (Сеитовской) слободы Мухамет-Рахимову Заитову [34].

Каранай так и остался непокорным, гордым до конца жизни. Уже будучи старшиной Бурзянской волости в преклонном возрасте, он создавал местным царским властям немало хлопот и беспокойства. После освобождения из-под следствия в Казанской секретной комиссии за Каранаем был установлен негласный надзор Уфимской провинциальной канцелярии. Последняя пыталась контролировать жизнедеятельность старого мятежника вплоть до определения кочевых мест и маршрутов кочевания, систематически докладывала о поступках Караная оренбургскому генерал-губернатору. Каранай нарушал маршруты кочевья, предписанные провинциальной канцелярией. На тревоги и беспокойства последней генерал-губернатор вынужден был ответить: «пусть уж Каранай нарушает предписанный маршрут кочевья, лишь бы не допускал нарушений покоя губернии» [35].

Дата смерти Караная неизвестна. Но в одном можно быть уверенным, что смерть свою он встретил спокойно, так как жизнь прожил достойно, непокорный сын и признанный вождь непокоренного народа.

Литература

1. Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкирской АССР. Кн.2. – Уфа, 1997. – С.144.
2. РГАДА. Ф.6. Д.416. Ч.1. Л.58; РГВИА. Ф.20. Д.1231. Л.347; Документы Ставки Е.И.Пугачева, повстанческих властей и учреждений. – М.: Наука, 1975. – С.116.
3. Оригинал документа на старом тюрки находится в РГАДА. Ф.6. Д.416. Ч.2. Л.56.
4. Документы Ставки Е.И.Пугачева. – С.146.
5. Там же. – С.146.
6. Там же. – С.305, 381, 392, 441.
7. РГАДА. Ф.1100. Кн.5. Л.68 об.
8. Документы Ставки Е.И.Пугачева. – С.297
9. Гвоздикова И.М. Башкортостан накануне и в годы Крестьянской войны под предводительством Е.И.Пугачева. – Уфа, 1999. – С.347.
10. Там же. – С.87
11. Крестьянская война 1773–1775 годов на территории Башкирии. – Уфа, 1975. – С.72–73
12. Документы Ставки Е.И.Пугачева. – С.150, 418.
13. Там же. – С.150
14. Там же. – С.418, 444
15. РГВИА. Ф.20. Д.1235. Л.199 и об.; Документы Ставки. – С.305, 441
16. Документы Ставки Е.И.Пугачева. – С.300–301, 444
17. Там же. Т.II. – С.236
18. Там же. Т.III. – С.35
19. Крестьянская война 1773–1775 годов на территории Башкирии. – С.152.
20. Там же. – С.152.
21. Там же. – С.170–171
22. Там же. – С.178–179
23. Там же. – С.202–203
24. Там же. – С.205
25. Там же. – С.207
26. Там же. – С.245–246
27. Там же. – С.247
28. Там же. – С.259
29. РГАДА. Ф.6. Д.489. Л.200 об.
30. Там же. Д.507. Ч.3. Л.78
31. Там же. Д.512. Ч.З. Л.4
32. Там же. Д.507. Ч.3. Л.89 и об.
33. Материалы по истории Башкирской АССР. – М.: Наука, 1956. Т.V. – С.143
34. Там же. – С.235
35. ГАОО. Ф.3. Оп.1. Д.149. Л.45.