Научный подвиг Камиля Мангушева

Для нефтяников и газовиков на первых этапах создания и становления отрасли фонтан был символом удачи, успеха, способом быстро обогатиться, добывая дешевые углеводороды в больших объемах, по сравнению с другими способами их добычи. Но уже в начале XX в. некоторые виды фонтанов, так называемые аварийные, открытые, стали расцениваться как чрезвычайное происшествие, бедствие, т.к. они приводят к большим потерям ценного сырья, к пожарам, отравлениям, гибели людей и другим экологическим проблемам (загрязнению почв, рек, озер, морей, атмосферы и т.д.). Хотя XX и XXI века считаются периодами высоких технологий, открытые фонтаны продолжают случаться во всех нефтегазодобывающих странах мира. Открытые фонтаны могут быть с пожарами или без них и происходят они, в основном, при бу­рении разведочных скважин, когда геологические условия месторождения недостаточно изучены, либо когда допускаются грубые нарушения техники и технологии выполнения работ.

В дореволюционной России большая часть нефтяного бизнеса принад­лежала иностранному капиталу. Капиталистов совершенно не волновало, что огромное количество нефти терялось при открытых фонтанах и хранении ее в земляных амбарах. Открытые фонтаны (а они всегда временны) приводили к резкому снижению пластового давления и, как следствие, к снижению де­битов скважин. По словам академика И.М.Губкина, иностранные компании «клевали недра России словно стервятники».

После национализации нефтяной промышленности России в 1918 г. началась решительная борьба с открытыми фонтанами. Скважины, где предположительно может случиться фонтан, стали оборудовать специаль­ной арматурой, чтобы обеспечить их эксплуатацию по закрытой системе трубопроводов с использованием различных запорных устройств до замер­ных емкостей и резервуаров. Внедрение их позволило сделать этот способ

____________________________________________________________________________

добычи нефти в СССР на первых этапах разработки месторождений в дово­енный период и первые послевоенные годы основным. Так, в 1927—28 гг. на долю фонтанного способа приходилось 40% объема нефти страны. В конце XX и начале XXI вв. применение этого способа сведено к минимуму, хотя на промыслах Ближнего Востока такой способ добычи нефти до сих пор является основным.

В советские годы по идеологическим установкам того времени не всегда сообщали о крупных катастрофах и в т.ч. аварийных фонтанах. Для того, чтобы уяснить для себя всю сложность и опасность работы укротителей фонтанов (а они есть во всех нефтегазодобывающих странах мира), кратко расскажем о причинах их возникновения и приведем описание нескольких наиболее характерных фонтанов.

Для этого необходимо, в первую очередь, пояснить, в каком виде и со­стоянии углеводороды находятся в недрах земли, что мешает их выходу на поверхность, почему фонтаны происходят на разных глубинах? В отличие от угля, нефть и газ являются подвижными. На их миграцию в недрах влияют огромные пластовые давления, равные весу вышележащих горных пород, и высокие температуры. Считается, что на каждые 10 метров глубины земли пластовые давления увеличиваются на 1 атмосферу, а температура — на 3°С на каждые 100 метров глубины. Пластовые давления могут достигать до 450—500 и более атмосфер. При вскрытии продуктивных горизонтов земли, в которых сосредоточены запасы углеводородов, нефть и газ за счет разницы между пластовым и атмосферным давлением устремляются на поверхность по стволу скважины. Поэтому очень важно как можно дольше сохранить пластовое давление, позволяющее как бы выталкивать нефть из пласта.

Еще в самые ранние периоды, когда человечество познакомилось с неф­тью, ее происхождение связывали с волей всевышнего существа. Даже в XIX веке открытые фонтаны нефти считали «чудом природы» и объясняли их происхождение волеизъявлением бога, либо действием нечистой силы. Так, в 1869 г. в Баку буровой мастер дал команду забросить камнями фонтанирующую скважину, а уездный начальник распорядился поставить там крест.

Первый нефтяной фонтан в России ударил 3 февраля (15 февраля по новому стилю) 1866 г. из скважины №1 с глубины 37,6 м, пробуренной пол­ковником А.Н.Новосильцевым на левом берегу р.Кудако на Кубани. Механик Владимир Петерс, возглавлявший там буровые работы, в своем сообщении об этом писал: «Уведомляю, что… после неимоверных усилий 3 февраля был пробит камень, показалась пена с густым дымом, полетели осколки камней и глины, и с необыкновенным шумом открылась сильная струя чистой нефти, дающая без помощи локомобиля и подсобий рабочих, посредством одних труб от 1500 до 2000 ведер каждые 24 часа». Фонтан не прекращался в течение 24 суток, затем приток нефти значительно ослабел, но 26 (14 апреля) при до­стижении глубины 73,8 м был получен еще более мощный фонтан, который бил на протяжении 28 суток.

Для сбора нефти не хватило емкостей, поэтому р.Кудако вынуждены были пустить по новому руслу, а нефть собирали в старом русле реки, которое перегородили плотиной. Часть нефти уходила в землю или уносилась по реке в море, т.к. плотина дважды размывалась. По подсчетам специалистов, было потеряно 5,6 тыс. м3 нефти.

Газета «Кавказ» так описала это событие: «Вид долины р. Кудако очень оригинален. Почерневшая от нефти высокая вышка над источником, рабочие люди в замазанных черных рубашках с испитыми от лихорадки лицами, рез­кий запах по всей долине, изгибы реки, наполненные горючей черной густой жидкостью, придающие ей вид одной из рек древнего Тартара, величествен­ный фонтан, брызжущий раскидистым кверху гигантским черным снопом, — все это как-то странно вяжется с блеском золота, в которое человек пре­вращает красную жидкость, извлекаемую им из таинственных недр земли».

Первая фонтанирующая скважина на р.Кудако дала более 100 тыс. пудов нефти.

27 декабря 1870 г. на одной из бурящихся скважин на промысле А.Н.Новосильцева произошел открытый фонтан с грандиозным пожаром, в результате которого сгорели все ёмкости с нефтью, производственные и жилые строения, погибли люди и т.д.

В 1873 г. произошел первый открытый фонтан из скважины, пробуренной в Балаханах в Азербайджане, и, как следствие, пожары и серьезные экологи­ческие проблемы. Так, только за 1887 г. в районе Баку фонтаны выбросили на поверхность 68 млн пудов нефти, из которых собрали лишь 38 млн пудов (т.е. чуть больше половины). За 1894—1901 гг. в Баку произошло 200 пожаров, уничтоживших 800 скважин. Вот как описывается один из тех пожаров: « Фон­тан представляет собой величественную картину. Разъяренная стихия, сила, разорвав сдерживающие ее оковы, бушует страшным образом. Все резервуары наполнены, нефть ручьями растекается по поверхности, зарево горевших озер нефти неделю освещало на десятки верст Апшеронский полуостров».

18 мая 1932 г. на месторождении Локбатан около Баку с глубины 547 м вырвался фонтан огромной силы: за сутки он выбрасывал до 40 тыс. т нефти.

Первый крупный газовый фонтан с пожаром был зафиксирован в 1929 году при бурении скважины на месторождении Морена на Синайском полуостро­ве с глубины 1600 м. Фонтан и пожар бушевали 1,5 года, при этом каждый день сгорало 2—3 млн м3 газа. Все попытки потушить фонтан направленным взрывом, бурение дополнительных скважин, по которым подавали воду в ствол фонтанирующей скважины, заканчивались неудачно. «Вечный огонь Морены» наконец был погашен с помощью динамита. В результате пожара погибло много людей.

В эти годы появились специальные команды для борьбы с открытыми фонтанами и пожарами — «саламандры». На людей одевали асбестовые костюмы, глаза прикрывали очками с огнеупорным стеклом, обвязывали их тросом, чтобы в случае отравления и т.д. можно было бы вытащить человека. Их задача была максимально близко приблизиться к очагу пожара и забросить туда нитроглицериновую бомбу. Доставка жидкого глицерина к месту пожара также было делом весьма опасным. Таких водителей почему-то называли «возницами супа». Драматизм и опасность этой работы хорошо показаны в франко-итальянском фильме «Плата за страх» (1953 г.).

Особо опасны фонтаны и пожары при морском бурении. Так, в 1944 г. при бурении скважины в Каспийском море с глубины 4400 м произошел вы­брос газа под давлением 200 атм. 12 дней продолжалась борьба с пожаром, в котором были задействованы специальные пожарные суда с мощными брандспойтами.

В 1979 г. из-за взрыва на нефтедобывающей платформе в Мексиканском за­ливе в море попало 460 тыс. т нефти. На ликвидацию аварии ушло 11 месяцев.

20 апреля 2010 г. там же произошел взрыв нефтяной платформы компании «Бритиш Петролеум». Погибло 11 человек. Из скважины при глубине 1500 м вытекло в море 760 тыс. т нефти. На ликвидацию аварии ушло около 6 ме­сяцев. Ущерб оценили в 30 млрд долларов США. Не зря эту аварию назвали «нефтяным Чернобылем». Перечень таких аварий довольно внушителен.

В 1964—1966 гг. в Афганистане почти 3 года бушевал газовый фонтан, который ликвидировали советские специалисты во главе с башкирским бу­ровиком Владимиром Михайловичем Миловидовым.

Такие фонтаны имели место и в нашей стране. Так, 21 сентября 1953 г. на Березовской площади в Западной Сибири случился газовый фонтан, который бушевал 9 месяцев. По самым скромным подсчетам в атмосферу ежесуточно выбрасывалось более 1 млн м3 ценнейшего сырья. Было эвакуировано бли­жайшее село.

* * *

Как же обстояли дела с фонтанами нефти и газа у нас в республике? Для бурения первых 4 разведочных скважин №701—704, точки заложения которых были намечены геологом из Москвы Алексеем Александровичем Блохиным, в составе треста «Уралнефть», находящимся в г. Перми, 27 октября 1930 г. создается Стерлитамакская районная контора бурения. О трудностях бурения этих скважин имеется немало публикаций. В них утверждается, что первый фонтан нефти был получен из скважины №702 с глубины 680 м 16 мая 1932 г. Этот день считается днем зарождения новой для Башкирии отрасли — нефтяной. Но фактически первый газовый фонтан был получен на скважине №703 с глубины 595 м в декабре 1931 г. При углублении этой скважины произошло еще несколько нефтегазовых фонтанов: 14 апреля 1932 г. ударила сильная газовая струя, 17 апреля был получен фонтан еще большей мощности, выбросивший из скважины весь глинистый раствор (фонтан был высотой более 50 м, скважина сильно газировала, ощущался запах нефти).

Первая нефть была получена 19 апреля 1932 г. из скважины №702 с глуби­ны 627 м, а на скважине №703 — с глубины 614 м. 1 мая 1932 г. разведчики недр Ишимбая рапортовали об открытии в республике первого нефтяного месторождения. Бурение скважин продолжалось и 14 мая того же года из скважины №703 был получен газонефтяной фонтан высотой 30 м. 16 мая 1932 г. из скважины №702 был получен мощный фонтан нефти и за 4 часа было выброшено на поверхность 50 т нефти. Укротителем этого фонтана был буровой мастер, бакинец Степан Григорьевич Логинов, награжденный за работу по ликвидации аварии орденом «Знак Почета». 3 июня 1932 г. из скважины №703 был получен фонтан с дебитом 360 т нефти в сутки. Весть о фонтане мгновенно распространилась по всей округе. В Ишимбаево на­чали собираться толпы людей, чтобы своими глазами увидеть чудо. Многие молились, восклицали «Аллах», и трудно было понять, чего больше в них: страха от увиденного и услышанного или надежд на светлое будущее. В книге «Чудесный клад» (Авторы: К.И.Мангушев, В.Н.Поляков, Ю.В.Уткин. — М.: Советская Россия, 1985) так описывается это событие: «Над одной из вышек, которые построили приезжие люди, поднималось в небо искрящееся в лучах восходящего солнца рыжее облако. Слышался страшный гул. Естественно, первыми осмелели мальчишки и кинулись смотреть, что такое приключилось. Но одетые в чудные бешметы из брезента дяденьки не подпускали их к тому, что они называли фонтаном… Надо было уберечь рабочих и население от отравления сероводородосодержащим газом, который скважины выбрасыва­ли в больших объемах. Крупный рогатый скот и лошади не могли выносить даже небольшие концентрации этого газа, поэтому их надо было выводить из прилегающих … зон. Немалая часть нефти попала в Белую…».

Как и везде, такие фонтаны в результате снижения пластового давления становятся «вялыми». Так, средняя производительность фонтанных скважин в Ишимбае за 1931—1935 гг. составляла 87 т/сут., а за 1939 г. они снизились до 13,3 т/сут. (т.е. почти в 7 раз).

Самый крупный открытый фонтан в истории башкирской нефти произошел в сентябре 1943 г. в Ишимбае при бурении скважины №5 на Кинзебулатовской площади. Скважина выбрасывала до 6 тыс. т нефти в сутки. Значительная часть нефти попала в р.Тайрук. Фонтан удалось укротить лишь через 6 дней. Этой опасной и тяжелой работой занимались начальник «Башнефтекомбината» Степан Иванович Кувыкин, управляющий трестом «Ишимбайнефть» Иван Иванович Голодов, главный инженер этого треста Константин Алексеевич Байрак, буровой мастер Михаил Семенович Голяков и др. Но время было военное, и на участников бурения этой скважины было заведено уголовное дело за попытку сокрытия от народа Кинзебулатовского месторождения. По­сле тщательного разбирательства с участием первого заместителя Наркома нефтяной промышленности СССР Николая Константиновича Байбакова дело закончилось присуждением звания Героя Социалистического Труда главному геологу «Башнефтекомбината» Андрею Алексеевичу Трофимуку и награжде­нием многих участников бурения этой скважины орденами и медалями СССР, в т.ч. бурового мастера М.С.Голякова — орденом Ленина.

Для борьбы с таким грозным явлением во многих нефтяных регионах страны создаются специальные подразделения по предупреждению и ликви­дации открытых фонтанов. Естественно, что такие специалисты в Башкирии появились именно в Ишимбае. Мы уже назвали двоих из них — С.Г.Логинова и М.С.Голякова. Кроме них, ишимбайскими фонтанщиками были Алексей Григорьевич Попов, Николай Семенович Солдатов, Гаврила Степанович Коз­лицкий, Николай Фролович Рогожин, Камиль Ибрагимович Мангушев и др.

Алексей Попов (1909—1986 гг.) родился в Астрахани. Работал в ишим­байской конторе бурения в 1932—1963 гг. буровым рабочим, помощником бурильщика, бурильщиком, буровым мастером. Один из участников открытия и разбуривания ишимбайских месторождений, внедрения турбинного способа бурения, рационализатор. Был награжден орденом Ленина и Трудового Крас­ного Знамени и медалями СССР. Свой первый фонтан с пожаром ему при­шлось тушить еще в 1934 г., когда недалеко от п.Ишимбаево с глубины 370 м «бабахнул» (с его слов) фонтан. Никакой запорной арматуры не оказалось. Вышка была деревянной, она и вспыхнула как свечка … Боялись, что пожар дойдет до поселка, поэтому на его тушение вышло все население, включая домохозяек. По рассказам знавших его людей, он был отличным рассказчи­ком, весельчаком, досконально знавшим буровое дело. Его называли Алеша Попович (по имени сказочного народного героя).

Вот что рассказывал он о своей работе: «Тяжела и опасна профессия буровика- разведчика. Но, пожалуй, самым серьезным испытанием для этих мужественных людей является аварийный или, как его называют, открытый фонтан. Это самая тяжелая авария в нефтяном деле. Почему-то об этом не принято писать, а зря! Тот, кого определяют в состав бригады укротителей фонтанов, сталкивается с риском и минера, и пожарника, и газоспасателя. Не случайно жены буровиков провожают мужей на фонтан как на фронт. Никакие одежды не спасают от воды и нефти — все промокает, а ведь на улице может быть и 30 градусов мороза. Противогазы также приходится выбрасывать: изнутри они потеют, а снаружи залепляются нефтью и грязью, а малейшая оплошность, неосторожное движение или дикий случай могут привести к катастрофе. Фонтан всегда «дышит», его параметры, формы и содержание струи меняются. Вместе с нефтью и газом выбрасываются камни, каждый из которых, ударившись о металлоконструкции буровой, может дать искру, а это — неминуемый взрыв, пожар. Да и подходить к ревущему фон­тану — это мужество. Говорю об этом не для желания усилить краски в работе и жизни своих коллег, а для того, чтоб люди всегда уважали тех, кто, рискуя своей собственной жизнью и здоровьем, ликвидирует такие аварии (увы, еще встреча­ющиеся, и не всегда по вине людей), спасая не только народное добро — запасы нефти и газа, но и жизнь и благополучие тысяч людей — населения близлежащих городов, поселков и сёл. И, сделав дело, когда на буровой стало тихо, зачастую радоваться нет сил. И громкие слова благодарности, о проявленном мужестве и т.д., воспринимаются самими «фонтанщиками» совсем нереально…».

Опытный и мужественный буровик стал наставником, взял шефство над молодым специалистом Мангушевым Камилем Ибрагимовичем, прибыв­шим в 1956 г. в Ишимбайскую контору бурения. Они подружились, Попов его почему-то всегда называл Алмазом. Хотя это неудивительно, когда в деталях познаешь биографию нашего героя.

* * *

В одном из боев красноармеец Мангушев попал в руки к белым. В числе других его должны были повесить. Но на всех пленных не хватило веревок. Пока искали в деревне веревки, разъезд буденовцев освободил их. В составе Первой Конной Ибрагим воевал под Царицыном, Уфой и т.д. Когда нача­лась Великая Отечественная война, в числе первых добровольцев оказался в военкомате, но в райкоме партии сказали, что сейчас его гражданский и партийный долг — обеспечить бесперебойную работу фабрики, которая вы­пускала сукно для солдатских шинелей.

Хотя мать Камиля была неграмотной, она сделала все, чтобы дети (4 брата и сестра) получили высшее образование. Как образцовая мать и воспитатель­ница, она стала участницей Всесоюзной конференции воспитателей в Москве.

В 1949 г. Камиль окончил среднюю школу, через 5 лет — Московский нефтяной институт по специальности инженер по бурению нефтяных и газовых скважин. Во время учебы стипендии хватало лишь на несколько дней. Поэтому приходилось разгружать вагоны на станции Киевская-товарная, работать на Бадеевском заводе, строить павильоны ВДНХ СССР и т.д. Три года его из­бирали секретарем комсомольского бюро курса, он был главным редактором факультетской стенгазеты. Профессор Л.А.Шнейдер настойчиво предлагал ему остаться в аспирантуре института, но Камиль, поблагодарив за лестное предложение, сказал: «Леонид Александрович, надоело мне в студенческой шинели, да и дело свое хочу знать «на ты». Потом приеду доучиваться».

С 1954 по 1956 год он работал инженером по бурению Уметской конторы бурения объединения «Саратовнефтегаз». Ему хотелось большего, работать там, где разворачивались крупные нефтегазовые дела по развитию «Вто­рого Баку». Молодой специалист добился через Министерство нефтяной промышленности СССР перевода в «Башнефть». Так он оказался в одной из самых опытных контор бурения (КБ) объединения — Ишимбайской. В Ишимбае Камиль Ибрагимович работает инженером, старшим инже­нером, начальником Введеновского участка бурения, начальником ПТО НПУ «Ишимбайнефть», начальником цеха научно-исследовательских и производственных работ (ЦНИПР) НПУ. Работая начальником участка бурения, защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. Под его руководством еще 6 нефтяников стали канди­датами наук. Мангушев становится инициатором разработки и внедрения многих технических новшеств: кустовое и наклонно-направленное буре­ние, централизованное обеспечение буровых промывочным раствором и т.д. Большой опыт бурения в сложных горно-геологических условиях он приобрел, общаясь с ишимбайскими асами бурения — И.С.Сергеевым, В.С.Солдатовым, А.Г.Поповым, М.К.Латыповым, Н.М.Шлюхиным и др. Ишимбайская школа жизни всегда помогала ему преодолевать трудности. Н.К.Байбаков так вспоминал о К.И.Мангушеве: «Добрую память о себе оставил в городе творческой и самоотверженной работой в конторе раз­ведочного бурения и «Ишимбайнефти» К.И.Мангушев — ныне доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР».

В 1964 г. его неожиданно переводят в Москву в Государственный научно- исследовательский институт «ПромНИИпроект», где он работает до 1974 г. начальником лаборатории, заведующим сектором, научным руководителем. Именно здесь он прославился как главный «фонтанщик» газовых скважин и стал лауреатом Государственной премии СССР. Более подробно об этом этапе его жизни будет рассказано ниже.

В 1974 г. Мангушев был переведен в Государственный НИИ комплексных топливно-энергетических проблем Госплана СССР, где работал начальником отдела, заведующим лабораторией. В 1978 г. переведен в Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР, где до 1989 г. работал главным исследователем, ведущим сотрудником, заведующим сектора.

С 1989 по 1991 г. являлся главным научным сотрудником Всесоюзного НИИ организации, управления и экономики нефтяной и газовой промыш­ленности (ВНИИОЭНГ), с 1991 по 1993 г. — президент Научно-производ­ственной фирмы «Российская нефть». Доктор технических наук, автор 46 научно-исследовательских разработок и изобретений, связанных с новейшими методами разработки и эксплуатации нефтяных и газовых месторождений, в т.ч. с применением ядерных взрывов в мирных целях. В последние годы жизни занимался решением проблем по очистке территорий, загрязненных продуктами нефтедобычи и нефтепереработки. В декабре 1992 г. получил патент на способ сбора и транспортирование продукции нефтяных скважин. В 80-е годы раскрылся как публицист и историк.

Более 200 раз награждался почетными грамотами, денежными премия­ми и правительственными наградами. Является автором 23 книг, изданных в нашей стране и за рубежом. Часто приглашался зарубежными коллегами, в т.ч. из США, для совместной работы и докладов, много раз выезжал с до­кладами и для консультаций в различные регионы страны. Воспитал сына и дочь. Скончался в Москве 19 апреля 1993 г.

Хочу подробнее рассказать об обстоятельствах перевода К.И.Мангушева в Москву и характере работы в «ПромНИИпроекте». Как известно, использование ядерной энергии в мирных целях в СССР началось в 1954 г., когда была введена в эксплуатацию первая АЭС. С тех пор сферы применения атома в мирных целях постоянно расширяются. В начале 60-х годов появились идеи его использования в нефтяной промышленности. Для этого необходимо было разработать проекты бурения специальной скважины большого диаметра и глубины. Обстоятельства привлечения к этой работе он подробно описал в своей книге «Страшнее ядер­ного взрыва» (М.: Недра, 1992). Суть ее в том, что попытка привлечь для этой цели институты ВНИИБТ в Москве и УфНИИ в Уфе окончились неудачей. Тогда начальник объединения «Башнефть» К.Н.Коваленко решил поручить эту работу ЦНИПР НПУ «Ишимбайнефть», начальником которого был К.И.Мангушев, начальником НПУ — Ш.Н.Шимановский. Защищать свой проект Мангушеву пришлось в Москве в присутствии двух союзных министров — среднего маши­ностроения и нефтяного. Вот тогда и поступило предложение министра Ефима Павловича Славского о переводе в Москву, который тут же решил вопросы прописки в столице через председателя Мосгорисполкома В.Ф.Промыслова. Для него создают в институте специальную лабораторию (Нил-8), сразу же предоставляют хорошую квартиру. Практически все эти бюрократические про­волочки были решены за 1 день. Можно лишь позавидовать такой оперативности аппаратов управления тех лет.

Проект ЦНИПРа был принят к производству с первого же раза. В 1965 и 1978 гг. К.И.Мангушев приезжал в Башкирию, где были произведены 2 под­земных ядерных взрыва для увеличения нефтеотдачи пластов на Грачевском месторождении Ишимбайнефти. Результаты испытаний подземного ядерного взрыва показали резкое возрастание трещиноватости продуктивных пластов и объединение объемов двух нефтесодержащих линз. Результаты эксперимента совпали с расчетными показателями.

* * *

Вскоре после переезда в Москву он получает приглашение прибыть к министру, который после приветствия сказал: «Слушай, ты ведь раньше нефтяником был…. Вот есть одна задача, трудная и важная. Оказывается в Кара-Кумах в Узбекской ССР давно, уже почти 3 года, горит необыкновенно мощно газовый фонтан на месторождении Урта-Буляк. Нефтяники перепро­бовали все, но ничего с ним сделать не могут. В этом факеле, говорят, сгорает что-то более 10—15 млн м3 газа каждый день. Десять-пятнадцать миллионов! Понимаешь? Вчера мне в Совмине об этом рассказал первый заместитель министра геологии СССР М.А.Евсеенко и просил подумать, не сможем ли мы им помочь справиться с этой бедой … Либо фонтан этот действительно необыкновенно сильный, каких раньше не знали, либо уже сами нефтяники ходят по кругу — это бывает, когда инерция профессии захватывает людей… Нужны новые идеи. Вот я и подумал, а нельзя каким-либо хорошим взрывом прихлопнуть этот фонтан? Слетай туда, разберись. Приедешь, доложишь — подумаем. Кого надо, забирай с собой. В случае чего звони прямо мне».

Камиль Ибрагимович в самолете до Ташкента пытался представить себе, как это могло произойти. Ясно, что скважину прозевали, и вот катастрофа. Аварийный газовый фонтан — это беда. Наверное, буровики сделали все, чтобы в обычных условиях укротить фонтан. Но этот случай необычный.

Как писал Камиль Ибрагимович, «уже когда вертолет совершил посадку недалеко от бушующего фонтана, шум мотора потонул в океане сплошного гула и глухих взрывов, вибрация усилилась. Рев сотен реактивных двигателей, шум канонады — все это был голос фонтана».

Управляющий местным геологоразведочным трестом А.С.Пучков назвал основные параметры фонтана: глубина скважины более 2 тыс. м, пластовое давление 350 атм, скважина выбрасывает 18—20 млн м3 газа, высота фонтана 150 м, а также рассказал о том, как произошел фонтан. Это было в ночную вахту. Вдруг бурильщик увидел, что бурильные трубы из скважины полезли наверх и в течение нескольких секунд многотонная колонна из 2 тыс. м труб была выброшена из скважины, через несколько минут рухнула вышка, а бу­рильщика взрывной волной выбросило далеко от буровой на пески. Никто из остальных членов бригады не пострадал, т.к. они занимались заготовками глинистого раствора. Буровики уже успели пробурить 12 наклонно-направ­ленных стволов, чтобы попасть в ствол фонтанирующей скважины и через них закачать тяжелый раствор, чтобы заглушить скважину. Но никто не знал, где находится забой основной скважины, т.к. при ее бурении не проводились замеры кривизны скважины. Ситуацию осложняло то, что в 15 км от очага пожара располагался город с огромным химкомбинатом, где технологические процессы шли при температуре 1000°С и давлении 1200 атм, плюс другие скважины, компрессорные станции и отары овец вокруг. Поэтому при атомном взрыве необходимо было обеспечить радиационную и сейсмическую безопас­ность для людей, города и комбината. Команда К.И.Мангушева понимала, что имеется лишь 2 альтернативы — либо ждать, пока выгорит весь запас газа месторождения, либо попытаться укротить фонтан с помощью ядерного взрыва. К разработке плана тушения фонтана были привлечены руководители и специалисты многих министерств и ведомств страны.

Непосредственное участие в разработке проекта тушения факела приняли министры СССР: среднего машиностроения — Ефим Павлович Савский (триж­ды лауреат Государственной премии СССР, трижды Герой Социалистического Труда, кавалер 6 орденов Ленина, организатор создания и развития атомной энергетики страны), геологии — Александр Васильевич Сидоренко, газовой промышленности — Алексей Кириллович Кортунов, заместители министров Валерий Иванович Игревский, Михаил Андриянович Евсеенко и др., президент АН СССР, академик Мстислав Всеволодович Келдыш, вице-президент АН СССР, академик Александр Павлович Виноградов, член-корреспондент АН СССР, зам. министра геологии СССР Всеволод Владимирович Федынский и др., директора институтов АН СССР, в т.ч. физики земли, геохимии им. Вернадского и др.

Причем, Мангушев получил право самостоятельно координировать де­ятельность специалистов всех ведомств, участвующих в проекте. Проект неоднократно рассматривался в ЦК КПСС и Совете Министров СССР. Окон­чательно добро на проведение ядерного взрыва для тушения фонтана было дано в 1966 г. на заседании Президиума ЦК КПСС под председательством Леонида Ильича Брежнева, который предупредил, что «мы с вас спросим, если что не так». Секретарь ЦК компартии Узбекистана на заседании Пре­зидиума заявил, что «мы с удовлетворением приняли к сведению заявление авторов проекта, что никаких разрушений на комбинате и в городе не будет. Комбинат на время проведения взрыва останавливать мы не собираемся». К.И.Мангушев был назначен заместителем председателя Государственной комиссии и научным руководителем проекта.

Подготовительные работы к проведению взрыва непосредственно на месторождении заняли 10 дней. Были остановлены все скважины промысла, компрессорные. Было принято решение при взрыве химкомбинат не оста­навливать.

Суть проекта заключалась в следующем. Бурится наклонно направленная скважина, забой которой должен оказаться на глубине 1500 м в районе ствола фонтанирующей скважины. Во вспомогательную скважину опускается атомная бомба, затем эта скважина полностью цементируется. В результате подземного взрыва стенки фонтанирующей скважины обрушиваются и перекрывают выход на поверхность газа. Эксперимент закончился вполне удачно. Радиационная обстановка также оказалась в норме. Химкомбинат продолжал непрерывно работать. Сам Мангушев так описал это событие: «Но вот вздрогнула земля, послышался мощный гул. Всех и все подбросило сейсмической волной. Скажу, что это ощущение не из приятных. Но мы все этого ждали. Над долиной под­нялись густые тучи пыли, скрывшие все... Никогда не забуду этой фантастиче­ской неземной картины. Вся долина на какой-то момент зафосфоресцировала. Это миллиарды песчинок высекали искры друг о друга. Потом песок улегся, стала садиться и пыль... вот пламя задрожало, но ненадолго, — это выгорает газ, находившийся выше зоны покрытия. Вот пламя спало … «Ура! Ура! Ура!» — кричали все и бросились обниматься. Взрослые мужчины не скрывали своих слез. «Спасибо, сынок!» — министр Ефим Павлович Славский обнял меня и облобызал при всех… Один из геологов промысла предложил пройти к скважине и проститься. Когда побежали до места, где недавно бушевало пламя (во время этого марш-броска у меня даже загорелись сапоги), геолог дал нам по куску оплавленной породы (как с луны) на память… Затем взял стальной лист и мелом написал на нем: «Здесь силой духа, разума и рук человеческих был побежден страшный газовый фонтан». Сварщик наложил стальную вязь и повторил надпись. И, видимо, по сей день он торчит посреди песков».

После возвращения в Москву прошло обсуждение итогов работы в от­делах ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Академик Келдыш, просмотрев цветные слайды с места события, сказал: «Фантастика! Очень чисто срабо­тали. Спасибо!»

К сожалению, я не могу закончить свой рассказ на такой эмоциональной, победоносной ноте. В коллективе института и министерства оказалось не­мало завистников, людей, которых не включили в список представленных к награждению. К тому же сам Камиль Ибрагимович подлил масла в огонь, открыто выступив против включения в столь вожделенный список людей, непричастных к этому проекту, в т.ч. директора института, где он работал. В результате д.т.н., лауреат Государственной премии СССР остался и без лаборатории, и без работы. Ни партком института, ни райком партии, ни ру­ководство министерства не встали на его защиту. Тогда он принимает очень непростое решение обратиться к Председателю Комитета партийного контро­ля при ЦК КПСС Арвиду Яновичу Пельше. Там изучили все обстоятельства дела, с Камиля Ибрагимовича сняли все обвинения, обязали министерство восстановить его в должности с оплатой за дни, когда он оказался без работы. Виновные в случившемся понесли строгие партийные и административные наказания. Но все эти нервные перипетии, передрязги просто так не проходят, они привели к серьезному сердечному приступу.

Свое повествование мне хотелось бы закончить словами Камиля Ибрагимо­вича, сказанными в заключительной части книги «Страшнее атомного взрыва»: «Действительно, как я и мои друзья смогли выполнить такую работу в очень короткие сроки? Как она сильно напугала кого-то там наверху. Думаю обо всем этом и так нестерпимо болит душа, болит и болит. Это где-то рядом с сердцем… С тех пор прошло много лет, но мне нигде больше не удалось поработать так же, используя весь свой творческий потенциал, свой опыт и свою работоспо­собность… А жаль… Придет же время, когда страна востребует наши таланты, знания и силы, когда мы стряхнем с себя все путы и покажем, каких высот могут достигать сыны великой России? Разумом и сердцем верую, что такое время близко… Только дожить бы до него!» (Москва-Подмосковье, 1990). Но не дожил...

* * *

И в заключение о наболевшем. Почему мы так быстро забываем своих земляков, свершивших добрые дела на благо республики, страны? При подготовке этой статьи я пытался найти в Ишимбае какие-то материалы о К.И. Мангушеве. Но увы, не мог найти ни фотографий, ни книг, в которых бы рассказывалось о Мангушеве (за исключением тех книг, где он сам пишет о ишимбайских нефтяниках). В 2015 г. увидела свет «Ишимбайская энциклопедия». Но в ней места Мангушеву не нашлось. А ведь он в буквальном смысле совершил научный подвиг, не имеющий аналогов в мировой практике.