Донецкие очерки (продолжение)

Железная лирика

А я тут в Донецке встретил Деточкина, того самого, Юрия Ивановича. Помните: «Люба, понимаешь, кругом понаставили капканов…» Или вот еще: «– Я узнал вас.
– А это не я!
– Это ж вы говорили: «А судьи кто?»
– Я про судей ничего такого не говорил…»
И вот такая неожиданная встреча. Конечно, это был не тот, реальный страховой агент Юрий Иванович Деточкин, а только его скульп­тура из металла. Но та же, немного сутулая фигура с застенчиво-детским лицом. Стоит он в своем неизменном плащике, с тем самым портфелем в одной руке и многострадальной шляпой в другой. Как напоминание прохожим: «Человек, как никто из живых существ, любит себе создавать дополнительные трудности. Именно этим объясняется желание иметь собственный автомобиль».
Да, в наше время это, возможно, уже и неактуально звучит. В цене больше квартиры, особняки, яхты личные и самолеты, престижные кресла в компаниях, автомобилем уже особо никого не удивишь. Но ведь не в них дело-то. А в том, что в погоне за всеми этими «плюшками» люди зачастую не замечают сами, что перестают быть людьми, теряют человеческий облик. Тот, что делает человека Человеком.
И то, что портфель Юрия Ивановича напоминает больше решето, и брюки с ботинками изъязвлены осколками прилетающего смертельного железа, и щербины на тротуаре и гранитных плитах – все это красноречивее любых слов говорит о том, что на территории, откуда вся эта жуткая смертоносная гадость сыпется в изобилии на город, как раз и произошла в людях великая потеря Человеческой Сущности.
А гражданин Деточкин все так же смотрит на мир своими добрыми, беззащитными глазами, с извиняющейся стеснительной улыбкой: «Граждане судьи, может быть, я неправильно действовал, но от чистого сердца. Я не мог этого терпеть. Ведь воруют, много воруют. Я ведь вам помочь хотел, граждане судьи, и потому все это вот так получилось. Отпустите меня, пожалуйста. Я больше не буду. Честное слово, не буду…»
А ведь так сегодня не хватает у нас таких Деточкиных. Не стихийных борцов с несправедливостью, коррупцией, взяточничеством, а тех, кто на своих государственных постах должен заниматься тем же самым, что и делал этот бессмертный страховой агент.
А буквально менее чем в ста метрах от Юрия Ивановича, посреди бульвара возвышается еще одна скульптурная композиция. Многие, вероятно, не раз видели ее в интернете, да и фото часто попадается в социальных сетях. Идет человек. Сверху на него нескончаемым потоком вот уже не один год льет дождь. И, естественно, человек этот для защиты от такой небесной напасти раскрыл зонтик. Но не над собой, а над собакой, что идет впереди него. Сам он – в широкополой шляпе, с поднятым воротником длиннополого пальто и потому как-то защищен от бесконечных холодных струй с неба. А собака… У нее нет ни шляпы, ни пальто. Есть только тот, кто защитил ее своим зонтом от непогоды. Проявил ту самую Человечность, о которой упомянул выше – в разговоре о Деточкине.
Эта скульптурная группа является как бы реальной картиной, где Доброту, Сострадание, Верность и Любовь можно не только увидеть своими глазами, но и потрогать. И это невероятно удивительно и замечательно! Вот они, те самые чувства, о которых уже не один год говорят авторы в альманахе Русского литцентра «Против шерсти». Это та самая неизбывная внутренняя душевная сила русского человека, которой писатели делятся с читателями на страницах будущего альманаха «Кладовая солнца».
И вот эти две скульптурные композиции – Деточкин и Прохожий с собакой – как напоминание нам всем: «Люди! Оставайтесь людьми!..» И еще: по-моему, это главное – они стоят в Донецке. В обрамлении живых розовых кустов. И, несмотря на старания потерявших все человеческое националистов и их спонсоров все это уничтожить – и скульптуры, и розы, и сам город – они все равно стоят. Борются, защищают, любят, дорожат, тянутся ввысь.
И мне вдруг показалось – это самый что ни на есть Человечный уголок не только города – всей нашей страны. И самый волшебный. Ведь здесь даже тот страшный летящий металл, что уже десять лет старается убить Город – вдруг, потеряв свою смертельную силу, начинает вытягиваться к небу розами. Или курлыкающими летящими журавлями – в память о погибших энергетиках стойкого упрямого города.

А нас встречали…

…собачка Лапка и кот Васька. Вокруг прятались в зарослях другие коты и кошки, собаки разных «весовых категорий». И все они – подопечные Сергея Сивирина. Он живет в Петровском районе Донецка. Для не знающих об этом районе поясню: по прямой от него до Мариинки 4–4,5 километра, до Александровки – полтора где-то. Это те населенные пункты ДНР, где еще хозяйничают укронацисты. Именно оттуда – прилеты по Донецку самые интенсивные. За десять лет Украина там сделала сильно эшелонированную систему обороны, не жалея на нее ни бетона, ни металла. Потому и «выковыривать» оттуда ВСУшников ох как непросто!
И вот Сергей все десять лет живет здесь, практически как на самой настоящей передовой. Бывший моряк, он занимается лечением брошенных хозяевами (или потерявших хозяев) животных. Достает из них осколки смертельного железа, зашивает раны, лечит покалеченные пулями или взрывами лапы, спины, головы. И потому постоянно окружен своеобразным «эскортом» из своих четвероногих друзей.
Кроме того, совершенно добровольно взял на себя заботу об оставленных или оставшихся в этом районе стариках. О них больше некому позаботиться здесь. И Сергей с помощью волонтеров из организации «Союз волонтеров Отечества» помогает таким пожилым людям.
А что такое «помогать пожилым», которые фактически живут и днем, и ночью под огнем со стороны «бравых хероев незалэжной»? Это снабжать их водой – она в Петровском районе (да и во всем Донецке) «на вес золота»! Это постоянно приносить им еду: если зима, то обязательно разогретую, теплые вещи. Помогать в быту – от постирушек до организации старикам «помывочных дней». Оказывать медицинскую помощь – до прибытия «скорой», которая туда по объективным причинам может приехать очень даже не быстро.
Некоторые дома, где раньше жили шахтерские семьи, стоят пустыми, мертвыми своими окнами без стекол глядя на окружающий их страшный мир. Внутри квартиры захламлены, много выгоревших, с пробоинами в стенах, с потолками, сквозь дыры в которых видно жаркое донбасское небо. Чтобы обойти всех своих подопечных, приходится часто ходить от одного дома к другому, от одной квартиры к другой. А на ближайших терриконах снайперы выцеливают гражданских. И ты не знаешь – успеешь пройти от дома к дому 15–20 метров или нет.
Кроме всего прочего, Сергей Сивирин еще и физрук в одной из школ Петровского района. Своих подопечных он тренирует быть ловкими, сильными, выносливыми. Ведь у многих из них отцы или старшие братья воюют. А у кого-то – погибли или получили ранения. И потому Сергей ведет еще и секцию карате. А вечерами – при свете окопной свечи или керосинки, электричества здесь до сих пор нет – пишет в тетрадку свои мысли, доверяет бумаге переживания, а то и перечень того, что произошло за день. И еще пишет стихи.
В Петровский район к Сергею меня привезли Алена Забайкальская и Игорь Сердюк, которые доставили для Сергея необходимые вещи, продукты и лекарства. И пока мы были там, в небе не переставало бахать. Грохотать так, что, кажется даже внутренности слегка потряхивало. А буквально через несколько минут после нашего отъезда отзвонился Сергей Сивирин и рассказал, что как только мы уехали, начались мощные «прилеты».
Алена Забайкальская, координатор волонтерской группы «Союз волонтеров Отечества» вместе со своим мужем Игорем Сердюком уже десять лет занимаются такой совершенно необходимой и очень важной деятельностью. Эта группа доставляет все необходимое нашим бойцам на переднем крае и раненым в медучреждениях, развозит гуманитарку (одежду, еду, лекарства, средства гигиены) пожилым людям, инвалидам, детям с особенностями развития (ДЦП, аутизм и т.д.). Каждый день, без выходных. Всем, кто в чем-то нуждается! Да еще и ветеринарной помощью занимается: подбирает бездомных и безнадзорных собак, кошек, лечит их и выхаживает (здесь неоценимую помощь как раз Сергей Сивирин оказывает!), если есть возможность – отдает в добрые руки, пристраивает к новым хозяевам.
Я целый день был с этой волонтерской группой. Помогал загружать со склада в маленький фургон гуманитарку (глядя на огромную гору коробок, упаковок и мешков мне казалось, что это никак не может влезть все в машину – но влезло!), развозили и выгружали привезенные по назначению вещи: продукты, игрушки, обувь, средства гигиены, лекарства. Среди дня заехали в «Чебуречную» перекусить. Алена сказала, что далеко не всегда есть возможность пообедать, да и поужинать тоже – в разъездах, в погрузке-разгрузке как-то забывается о еде.
И да простят меня мои друзья и коллеги – не удержался! И вручил Почетный знак «Ангел-Хранитель» Алене Забайкальской. И у этой стальной, видевшей и пережившей за эти десять лет на Донбассе женщины в уголках глаз заблестели слезы. А она потом читала мне свое стихотворение «Про Серегу». И еще подарила мне стихи. Вот – одно из них.

Где рассветы мои? Все теперь внутри
У души, измаявшейся войной.
В небе – боты, на небо и не смотри –
Беспилоты шастают сплошь толпой.

Битва века на небе Добра и Зла.
Вам, фантасты, чирий – да на язык!
Где слезою горькой в траве роса,
Там мотор заводит свой нудный визг.

Где вы ночи? Детские мои сны,
Счастье, что пророчили на века?
Знают сын и доченька в дни войны,
Как кружит над домом «Баба Яга»...

Невидимку-шапочку или плащ
Ниспошли нам, Господи, ими укрой!
А теперь – хоть смейся ты или плачь –
Заигрались сказочники войной.

Разговор с Владимиром Чачанидзе

Вот и закончилась моя очередная встреча с Донецком. С донецкими улицами и просторными проспектами, с донецким небом и землей. С донецкими людьми – такими разными и одновременно очень похожими как друг на друга, так и на свой город. Характером похожие – донецким, донбасским характером. Который вобрал в себя за столетия отвагу и безрассудность первопроходцев, каменную упертость шахтеров, открытость и доброжелательность простых русских людей, пришедших сюда с центра России и заселивших эти земли, вкупе с хозяйственной сметкой и природной рачительностью казаков, охраняющих степные просторы от набегов кочевых племен и крымских ханов.
Донбасский характер. Сегодня он проявляется в той стойкости, с которой бойцы – бывшие ополченцы-добровольцы военных формирований ДНР с 2014 года – держали и держат оборону на западных рубежах прифронтового Донецка, на всей протяженности фронтовой изломанной линии в тысячу огненных верст. Он виден в суровой и непреклонной решимости матерей, жен и сестер, благословивших своих мужчин на защиту родной земли – той, на которой они выросли, и растут их дети и внуки. Той, ближе, мягче и щедрее которой они не знали и не встречали. Той, которая их выкормила и вырастила, и выпустила в жизнь.
– Ну, что можно рассказать о себе? Многое чего можно… Но о людях, с кем меня жизнь сталкивала, можно намного больше рассказать. Ладно, буду только про себя, любимого. Вот, например, о моей поездке в Иркутск на литературный фестиваль «Сияние России». Меня туда пригласили министр культуры Иркутской области Олеся Николаевна Полунина и председатель Иркутского регионального отделения СП России Юрий Иванович Баранов. И я, естественно, книжки свои тоже туда потащил.
…Рассказывая о своей еще весенней поездке в Иркутск, делясь своими впечатлениями о сибирской природе, о красотах тайги, о непередаваемой роскошной необъятности величественного Байкала, Владимир Чачанидзе, тормознув на перекрестке, вдруг резко переключился:
– Представляешь, я туда опоздать никак не мог! Книги свои вез. Целую огромную коробку! Вот такую! Ну, а багажную квитанцию на груз не купил! Забыл в этой чертовой суматохе! А в кармане денег – шиш да маленькая шишка!.. Думаю, все – остаюсь! Без меня самолет улетит. Не успею эту квитанцию сделать. Понимаешь, какое настроение тогда было?
Он вжал педаль газа, и машина рванула на зажегшийся зеленый вперед. Мы ехали в Макеевку, в Аграрную академию. Выступать перед первокурсниками.
Владимир явно немного нервничал. Он патологически не любил опаздывать и тем более – подводить тех, кто его пригласил. Раза три он сигналил неторопливо ползущим перед ним легковушкам, потом ругался сквозь зубы и обгонял их. И продолжал рассказывать.
– И вот, значит, стою и не знаю, что делать. И тут подходит какой-то офицер таможенный, узнает от девушек, что меня с багажом этим, коробкой моей неподъемной, пропускать без оплаченной багажной квитанции они не могут. Не положено! И этот мужик говорит мне тогда, что у них есть такая специальная форма для габаритного ручного багажа: мол, если что в нее влезает, то оформляется как ручная кладь – и платить ничего не надо. Я так думаю про себя: «Ну, как туда эта моя коробка влезет?» Но засунули! Впритык практически влезла! Прямо как по заказу! Представляешь? И я ее – как какой-то обычный портфель – бесплатно допер до своего места в самолете. Вот, бывают же такие добрые и отзывчивые люди!
Он в очередной раз резко вывернул руль, обгоняя нерасторопного водителя старенького, видавшего виды «Москвича». И чуть ругнулся. Но не на обгоняемый транспорт.
– Резко правой рукой не могу двигать. Двину, а эта зараза меня изнутри как током дернет! Вот из-за этой железки чуть не до трусов всегда в аэропортах раздеваюсь, когда через рамку прохожу...
Он, сняв левую руку с руля, ладонью слегка погладил локоть правой руки.
– Врачи боятся осколок вытаскивать. Говорят, что можно что-то там повредить – и рука вообще не будет работать. Вот и терплю эту гадость внутри себя! А в аэропорту всегда доказывать приходится, что, кроме этой железки, ничего у меня нет. Даже руку оставляю снаружи рамки, а сам в ней стою. И не звенит ничего! Вот, говорю, а теперь смотрите – и руку в рамку. И она, падла такая, верещать противно начинает! В общем, при полетах такие вот проблемы постоянно!
Мы подъезжали к Аграрной академии. Сутки назад, получив как руководитель концертной бригады «Донбасский характер» общественную медаль «Патриот России», которой был награжден этот коллектив, он показал ее всему залу и громко произнес:
– Вот. Всем нам! Официальное подтверждение – мы патриоты! Чтобы ни одна зараза не сомневалась! И мы именно здесь, а не где-то там, далеко, в безопасности.
И в этом – весь Владимир Отарович Чачанидзе. Горячий, неугомонный, нетерпимый к несправедливости и подлости. Вспыльчивый и отходчивый. Влюбчивый в людей! Талантливый самоучка – даже сам на саксофоне играть научился! И – верный до конца человек.
Воевал. Со своим неразлучным пулемётом.
– Автомат в моих руках – ну как игрушечный, что ли. Несерьезная вещь. То ли дело – пулемет. И приятный по тяжести, и надежный такой зверюга. Когда надо, и ребят прикроет, и врага в капусту покрошит. В общем, по мне в самый раз. Да и для мышц полезно – качаться не надо, мышцы не дряблые. – Смеется… – Целый день с ним побегаешь – натуральная зарядка. Расслабляться не дает… Да что и говорить – в самый раз для меня оружие.
Как-то вспомнил, что, кроме того, что был пулеметчиком – там, на фронте, был еще и ротным «куропасом».
– Представляете, ребята из моей роты приносят как-то мне мешок. Говорят, что в крайнем доме никого не было, хозяева заблаговременно удрали до нашего наступления, только в ящике нашли трех полудохлых курей. И из мешка вытрясают этих полуободранных тощих птичек, на них костей больше, чем мяса! Без слез не взглянешь на этих задохликов.
Ну, что делать? Жалко этих доходяг. Отпоил я их кое-как, они без воды чуть не околели. А тут оживать помаленьку стали. На второй день уже ходят, с земли что-то выклевывают. Ну, я им из масксетки загончик соорудил, чтобы, значит, никуда не убежали. И вот, уже дня через четыре – первое яичко. Потом еще. – Владимир хитро смотрит на слушателей. – А харч солдатский тогда такой был, что и зачерствелой корке хлеба иной раз радовались. Это сейчас уже с продовольствием хорошо как бы стало, а тогда. – Он машет рукой. – Тогда по картошке на брата, на костре испеченной, да вода из фляги – вот и весь ужин. А было, что и без ужина. Ну, а потом этой живности у меня прибавилось – бойцы еще наприносили бездомных курей да петухов. И вот я яичками свежими, диетическими, можно сказать, наших ребят и обеспечивал. После боя для солдатского организма очень полезная и сытная вещь. В яйце все есть – и минералы всякие, и витамины, и белки с жирами и углеводами. Но вот бойцам – при таком количестве моих этих пернатых подопечных – хотелось уже, конечно же, и мясца куриного. Что смеетесь? Аппетит у здорового солдата, знаете, он какой! Будь здоров! И набеги случались – по ночам особенно – чтоб какого-то куренка выкрасть. Не без этого. А днем приходили с роты, выпрашивали: «Старшина, дай хотя бы одного петуха на супчик – он же все равно яиц не несёт. Значит – бесполезный…»
Ну, потом и гуси у меня появились. Боевые такие, когда оклемались, стали! Всех незнакомых щипнуть норовят! Я их за лапки веревочкой привязывал, чтобы далеко не бегали и психику бойцов своим упитанным видом не травмировали. Но не углядел за гусями: их как-то ночью стырили и слопали.
Владимир Отарович воевал и на Запорожском, и на Херсонском фронтах. Неоднократно был ранен. Осколок от мины до сих пор в локте сидит. Но он не унывает! Не любит этого дела – унывать! Написал аж 27 книг! Стихи, проза. В том числе три книжки для детей! Потому и выступает со своей бригадой не только в госпиталях, в домах для престарелых, на передке, но и в школах, в вузах, библиотеках. Своим примером и своими книгами делает такое вот нужное дело в воспитании подрастающего поколения. Вот недавно давал со своей боевой артистической бригадой концерт в музыкальной школе искусств №1 города Торез. Организатором этого мероприятия стал боевой друг и однополчанин Владимира Отаровича – Евгений Павлюшин, потерявший на войне руку.
Владимир и сына таким же, как сам воспитал. Отар Чачанидзе, студент 2 курса медицинского вуза, добровольцем пошел в 2022 году на фронт. Помогал нашим бойцам, вытаскивал раненых, оказывал им необходимую помощь – чтобы они выжили. И домой смогли вернуться. А знаете, как украинские снайперы за нашими медиками охотятся? Вот то-то.
Сейчас он в Донецком госпитале. После дневной учебы в меде работает там. Его как боевого хирурга очень уважают – хоть он и мальчишка совсем, 23 года всего. По две-три операции в ожоговом отделении за смену делает. Старается спасти ребят, таких же молодых, как и он. Вот вчера пришел, уставший, весь почернел лицом аж. Не смог спасти бойца, у того более 80 процентов ожогов на поверхности тела. Почти четыре часа оперировал. Но у воина сердце не выдержало – через полчаса после операции умер. Во сне, не отойдя еще от наркоза.
А на фронте Отара, как когда-то давно и его отца, приняли в казаки. В настоящие, которые воюют, защищают – как всегда это делали – свою Родину. Донбасс.
Потому и характер у Отара, как и у его отца, Владимира Отаровича Чачанидзе, такой же – донбасский характер!