-4 °С
Облачно
Все новости
ВОСПОМИНАНИЯ
25 Октября 2018, 18:41
Есть люди, как горы
Алла ДОКУЧАЕВА Чем дальше отступает время ухода от нас Мустая Карима, тем чаще посещает мысль, что выросшее за эти годы поколение может убедиться в гениальности творений великого мастера слова, открыв для себя его книги, но возможность узнать, какой он был человек и насколько жизненные его критерии соответствовали тем, которые прочитываются в произведениях, есть у них только по воспоминаниям тех людей, кому довелось видеть его, слышать, с ним встречаться. А потому снова берусь за перо, чтобы оживить те счастливые часы, что выпали на мою долю, когда можно было общаться с Мустафой Сафичем, понимая, что перед тобой личность неординарная, но при этом совершенно не чувствуя «почтенного расстояния» с собеседником, чья интеллигентная простота располагала к ответной искренности.
Устами друзей
С Мустаем Каримом я познакомилась через его друзей намного раньше, чем
судьба свела меня с ним лично. Впервые прочитала его стихи в 1964 году в
Болгарии, в Варне, где отдыхала в Международном доме журналистов. Увидела его
книжку у соседей по столу — супругов Мелехиных. Григорий Григорьевич, директор
Красноярского телевидения, и его жена — врач Неля Александровна похвалились
автографом автора. Однажды они вместе оказались в группе писателей и
журналистов, делегированных, не помню уж теперь в какую страну, с дружеским
визитом.
Я и раньше знала это имя — Мустай Карим, но его стихи оценила только
тогда, и книгу с названием «Реки разговаривают» буквально проглотила залпом.
Оттуда столь известные строки: «Я путь определяю не по звездам, а — как по
звездам — по глазам людей, по радостным, печальным и серьезным…» И оттуда
особенно поразившее меня своим философским смыслом короткое стихотворение «О,
человек могуч! » и запавшее в душу двустишие:
И люди, как горы: чем
выше,
тем круче судьба и
трудней…
Когда отдавала сборник хозяевам со словами восхищения и благодарности,
услышала от них, как им было приятно общаться с известным башкирским поэтом,
какой он умница, какой интересный и обаятельный собеседник.
В 70-е годы, когда я уже переехала в Уфу, не единожды приходилось
бывать на встречах Мустафы Сафича с читателями, и каждый раз убеждалась,
насколько справедлива была эта характеристика красноярцев, причем в применении
к его общению и с большой аудиторией. Таковым, например, был многолюдный учительский
форум республиканского августовского педсовета, где он обращался к педагогам с
мудрой и взволнованной речью. В своих выступлениях он был необычайно уважителен
к слушателям, не произносил слов банальных, пусть и приправленных ораторской
образностью или пафосом, а глубоко продумывал то, что собирался сказать. Потому
получалось интересно, от души и заставляло людей осмысливать им сказанное,
находить для себя важные идеи и советы.
В 1979 году, когда общественность республики готовилась отметить 60-летие
своего народного поэта, редактор «Вечерней Уфы» Явдат Хусаинов отправил меня в
командировку в Москву, чтобы о юбиляре сказали несколько слов известные
российские писатели. Мне довелось увидеть и услышать, с какой искренностью и
теплотой отзывались мои собеседники о своем друге и коллеге. Некоторые отрывки
хочу привести.
Сергей Михалков, тогда председатель правления Союза писателей РСФСР:
«Зная Мустая Карима много лет, высоко ценя его как
поэта с самобытным голосом и работая с ним вместе в правлении Союза писателей
РСФСР, где он не один уже год является секретарем, я счастлив поздравить его…
Мне не раз приходилось бывать с Мустаем за рубежом, слушать его выступления,
общаться с ним в самых разных условиях — от зала писательского симпозиума до
обычного дружеского застолья. По характеру человек мягкий, отзывчивый, добрый и
спокойный, он проявляет себя в определенные моменты жизни, как стойкий боец, …
как непримиримый противник всего того, что мешает нашему движению вперед».
Сергей Баруздин, в то время главный редактор журнала «Дружба народов»:
«32 года — достаточно серьезный срок, чтобы иметь
мнение о человеке. Меня поражает в Мустае то, что он остался таким, каким я
знал его в первые послевоенные годы, — скромным и непосредственным. Эта
естественная простота свойственна всем его произведениям — от стихов для детей
до философских драматических трагедий. Возьмите его Салавата — это же земной
человек, в чем-то даже наш современник».
Елена Николаевская, известный поэт и переводчик:
«Я счастлива, что дороги наши пересеклись еще в
молодые годы… Многое менялось за это время, и многие менялись… Но Мустай Карим,
на мой взгляд, не изменил себе ни в чем… Ни в человеческом, ни в поэтическом
облике: это слито у него воедино. Он человек поразительной цельности характера:
благородство, обостренное чувство справедливости, непреходящая тревога и особая
ответственность за судьбы мира и каждого человека, особая нежность ко всему
живому — все это осталось при нем. Равно как и его несуетность, совестливость,
чуткость — великий дар сочувствия, способность разделять и чужую беду, и чужую
радость, что не так уж часто встречается…»
Кроме писателей, поздравил Мустафу Сафича академик Лев Константинович
Богуш, который рискованной операцией спас его легкие от рецидива тяжелого
фронтового ранения. Он говорил о мужестве своего пациента и его мужественных и
нежных фронтовых стихах. Вот когда пришли на память строки из первой
прочитанной мною стихотворной книги Мустая Карима: «И люди, как горы: чем выше,
тем круче судьба и трудней…»
В том юбилейном октябре 1979 года на встрече Мустафы Сафича и
приехавших его поздравить писателей с преподавателями и студентами
Башгосуниверситета посчастливилось мне познакомиться с замечательным поэтом
Михаилом Дудиным. Через несколько лет, а именно в 88-м году, это мимолетное
знакомство закрепилось одновременным пребыванием в Доме творчества писателей в
Пицунде. И там Михаил Александрович с удовольствием вспоминал Уфу, где не раз
гостил у своего близкого друга Мустая Карима, всегда, как о родных, отзывался о
его любимой жене Раузе и дорогих детях Ильгизе и Альфие. Рассказал, что
познакомились с Мустаем на съезде молодых писателей, что впервые приезжал к
нему в Уфу еще в 1947 году. Похвалился, что первая книжечка стихов на русском
языке Мустая Карима вышла в его переводе. И почти дословно помню его слова при
прощании: «Привет сердечный моему верному, надежному другу, к которому у меня
нежно-товарищеское отношение».
Елена Матвеевна Николаевская, с которой после встречи в 1979 году мы не
раз перезванивались, неоднократно напоминала мне строки Мустая Карима: «Мне
повезло. Мне повезло во многом. Не знаю, повезло ль со мной другим…» И
повторяла, что ей повезло определенно: иметь в друзьях такого мудрого и
надежного человека, как Мустай Карим, — это подарок судьбы.
Однажды опосредованно — через свое знакомство с Мустаем Каримом — мы с
мужем оказались в ауре симпатии Расула Гамзатова. В Варне, в Доме творчества, в
1982 году он отдыхал с семьей и, случайно услышав, что мы из Уфы,
поинтересовался, знакомы ли с его дорогим другом. С тех пор мы были окружены
его особым вниманием. Он частенько отдыхал от горячего солнца в беседке,
затененной виноградными лозами, и даже завидев нас издалека, махал рукой,
приглашая посидеть рядом. А на прощанье слово взял, что позвоним Мустаю и передадим
Годом позже я не раз могла убедиться, что такое авторитет Мустая
Карима. В Москву, в Комитет по Ленинским премиям я попала по заданию редактора
«Вечерней Уфы» Явдата Хусаинова. А история такого необычного визита
корреспондента из Башкирии связана с подготовкой республики к IX съезду
писателей, который должен был открыться 24 октября. Наш фонтанирующий идеями
редактор придумал создать в Уфе библиотеку памяти Ленина и расположить ее в
одном из домов Ленинского мемориала. Мустай Карим всегда относился к «Вечерке»
дружески, будучи и активным автором, и постоянным читателем. К слову, мое
знакомство с Мустафой Сафичем как раз и произошло в редакции, в Доме печати,
когда он принес для публикации очередную подборку стихов. Поскольку моя должность
— ответственный секретарь — заключалась в том числе в формировании каждого
газетного номера, многие заходили сразу ко мне, минуя отделы. Но это
отступление от рассказа о появлении уникальной библиотеки, в основание которой
Мустай Карим заложил первый камень. Услышав от редактора об этой задумке, он
предложил, во-первых, чтобы собирались только авторские экземпляры книг с
дарственными надписями или самих писателей или, если их нет в живых, их родных,
и, во-вторых, тут же пригласил поехать вместе с ним в Москву, на заседание
Комитета по Ленинским премиям, членом которого состоял, и где можно встретить
немало известных писателей, чтобы попросить их книги. В списке членов Комитета,
который мне дал Мустафа Сафич, — Чингиз Айтматов, Сергей Михалков, Максим Танк,
Николай Грибачев, композитор Александра Пахмутова, кинорежиссер Сергей
Герасимов… И сразу возник некий парадокс: они же не носят с собой издания своих
произведений… Тот же Мустафа Сафич подсказал: придется везти книги с собой. В
походе по книжным магазинам выбирала те экземпляры, что потоньше, чтобы
чемоданчик много не весил, его ведь нести не кому-нибудь…
Корреспонденты — народ не слишком робкий, но тут столько знаменитостей
одновременно. Однако мой замечательный провожатый не уставал подводить то к
одному, то к другому, и надо было видеть, как тепло и радостно все здоровались
с Мустаем Каримом и с каким вниманием потом выслушивали меня. Как сейчас вижу
словно вырубленные, скульптурно-крупные черты лица Чингиза Айтматова,
непокорные кудри, небольшие цепкие глаза. После дружеского объятия с «дорогим
Мустаем» обращается в мою сторону. Короткий рассказ об интересной постановке в
кукольном театре Уфы «Белого парохода» вызывает его отклик с улыбкой: слышал об
успехе этого спектакля на престижных фестивалях. На миниатюрной сувенирной
книжице — это как раз «Белый пароход», что купила перед отъездом — ему
предстоит сделать дарственную надпись. В этот момент приглашают на заседание,
терпеливо высиживаю полтора часа и читаю слова, которые тогда казались
пророческими, а всего лишь через десятилетие стали заблуждением не одного лишь
Айтматова: «К памяти Ленина стекутся все книги всех времен». Александра
Пахмутова подарила тогда ноты для чтеца и детского хора «Ленин с нами» с
текстом Сергея Гребенникова и Николая Добронравова, Александр Чаковский
надписал свою «Блокаду» — три тома в темно-голубом переплете и с золотым
значком с профилем вождя революции — так обозначалось произведение, удостоенное
Ленинской премии. Как говорится, времена не выбирают, а они были советскими «от»
и «до».
Первым, с кем познакомилась в тот день, был
Сергей Аполлинарьевич Герасимов. Предварительно Мустафа Сафич предупредил, что
тот написал книгу о труде режиссера. Помню, как тогда удивилась, что на экране
у него обычно резко заостренные черты лица, а вблизи глаза смотрели
лучисто-мягко, интонации голоса покоряли не просто любезностью, а прямо-таки
обволакивающей тебя доброжелательностью — правда, тоже после его крепкого
объятия с Мустаем Каримом: «Знаете, рад бы подарить, да книги еще пока нет, она
только делается в издательстве «Просвещение». Как только выйдет — непременно
передам ее для Уфы. Мой домашний номер есть у Мустафы Сафича».
Книга «Любить человека» попала в Уфу, к сожалению, уже после того, как
не стало ее автора. Будучи в Москве, случайно увидела эту самую книгу у
знакомых и, вспомнив обещание Герасимова, позвонила сначала Мустафе Сафичу, а
потом, узнав цифры телефонного номера,Тамаре Макаровой. Услышав имя Мустая
Карима, откликнулась, как на пароль: «Приезжайте, диктую адрес». Так в создаваемой
библиотеке появился еще один драгоценный дар со словами: «Книга в Уфу, какую
Сергей Аполлинарьевич Герасимов хотел передать сам, а сейчас делаю это с
печалью я, Тамара Федоровна Макарова».
Миссия добра и разума
На встречах Мустая Карима с читателями, на выступлениях в самых разных
аудиториях —учительской, студенческой, театральной, всегда царила обстановка
дружелюбия и взаимопонимания. Он был неизменно доброжелателен, отзывчив, любил
пошутить. Запомнилась мне смешная ситуация, рассказанная ветераном Уфимского
автотранспортного колледжа Зоей Павловной Кульчицкой. Однажды на празднике она
сидела за столом рядом с немолодым мужчиной, с которым разговорилась о
литературе, о книжных новинках, о любимых писателях, в том числе о Мустае
Кариме. Сосед поинтересовался, какие его произведения ей больше всего нравятся,
имеет ли их в своем книжном шкафу, и, узнав, что пользуется библиотечным
абонементом, предложил подарить ей две книжки из своего собрания, «поскольку
купил их не в одном экземпляре». Записал ее координаты и обещал прислать на
адрес колледжа. Каково же было ее изумление, когда коллектив собрался для
встречи с Мустаем Каримом и на сцену вышел тот самый мужчина, с которым она
познакомилась. Но удивление ее и радость достигли апогея, когда он объявил, что
принес обещанные подарки преподавателю Зое Павловне Кульчицкой.
Одну из встреч Мустая Карима мне хотелось бы
вопроизвести почти полностью, не потому, что на ней присутствовала и писала
репортаж в газету, а потому, что она, как и многие другие, проникнута обаянием
личности ее главного персонажа, взаимными любовью и уважением друг к другу
писателя и читателя.
В тот вечер в Республиканском русском драматическом театре чувствовался
праздник: ведь на спектакль «Страна Айгуль» люди пришли не просто как на премьеру,
что уже само по себе всегда настраивает на ожидание события необычного, а на
встречу с автором пьесы — народным поэтом Башкирии, Героем Социалистического
Труда Мустаем Каримом. Газеты сообщили о предстоящем вечере заранее, читатели и
зрители прислали Мустафе Сафичу целую кипу писем и вопросов.
…Открылся занавес. Застелился голубой туман июньского рассвета в горах,
вечных как мир, зажурчал светлым ручейком звонкий голос юной Айгуль, забилось в
ожидании любви и счастья ее доброе сердечко.
События, что развернулись на сцене, постепенно захватывали зрителей
своей причастностью к проблемам глобальным — войны и мира, добра и зла,
верности и предательства, духовного и меркантильного.
Шестнадцатилетняя девочка (а вместе с ней и другие действующие лица)
стоит перед нравственным выбором, который проверяет убеждения, совесть,
моральную чистоту по самому жесткому счету. Айгуль ценой глубоких внутренних
переживаний, разлуки с матерью приходит к пониманию истин высоких, ценностей
непреходящих, к которым прежде всего относится чувство Родины.
Не случайно, что и в записках зрителей, на которые после спектакля
отвечал Мустай Карим, содержались вопросы о воспитании любви к своей стране и о
людях, по тем или иным причинам ее покинувших.
–– С мыслями о Родине как раз и связано создание пьесы «Страна Айгуль»,
— ответил Мустай Карим. — Возможно, что они звучат там максималистски. Мне и
самому жаль мою героиню Зульхабиру, на долю которой выпали горькие испытания
войны, гибель мужа, потеря дочери, и которую так сурово судят теперь ее
подруги. Но я, как автор, не волен изменить ход их мыслей и поступков. Простые
крестьянки, связанные корнями своими с родной землей, они считают: даже по воле
обстоятельств менять Родину — сродни измене.
Р.Гайсина, заведующая библиотекой Уфимского авиационного института,
спросила: «Как вы создаете образ
–– Когда пишу, об этом не думаю. Образ рождается сам, в процессе работы
над произведением. Когда в женщине возникает новая жизнь, она еще не знает,
хороший родится человек или нет. Так и я поначалу еще не предполагаю, как в
дальнейшем проявит себя тот или иной герой.
«А кто ваш главный герой? Нашли вы
уже его или он еще впереди?» — встала студентка пединститута Н. Ширинго.
–– Лев Толстой как-то сказал, что главный герой его книг — это он сам.
Действительно, через себя, через свои переживания, размышления управляешь всеми
своими героями, только собой не дано управлять. Через героев ищу себя.
С. Адамян, сотрудница УАИ: «Что вас,
как писателя, тревожит, волнует сейчас, о чем бы хотели в первую очередь
поговорить с читателями?»
–– Есть три самых острых, на мой взгляд, проблемы. Первая –– угроза
войны. Вторая –– угроза самоуничтожения Земли при содействии самих людей.
Помню, мне как-то показали прекрасный детский лагерь отдыха. Однако вся площадь
его была покрыта цементными плитами. Зачем? Ведь дети летом должны бегать
босиком по траве. Не так ли и Землю покрываем асфальтом, цементом, а она должна
дышать свежестью зелени и солнечными лучами. И третье, что меня тревожит, — это
то, что я называю ожирением человеческой души.
З.Хайретдинова, доцент кафедры педагогики Башпединститута, задала
вопрос, волнующий многих: «Написано огромное количество книг, создано множество
произведений искусства, призывающих людей к доброму, прекрасному. Однако в мире
продолжают существовать жестокость, насилие, эксплуатация, войны. Неужели
литература и искусство бессильны перед лицом темных человеческих инстинктов?»
Мустай Карим на минутку задумался:
–– Если бы в мире не было духовных ценностей, в частности, литературы,
искусства, то царил бы полнейший хаос, а так есть мера нравственных понятий,
есть идеалы, к которым надо стремиться. Вот у меня и еще похожая записка:
«Может ли литература способствовать совершенствованию людей или ее усилия
бесплодны?». Не бесполезны, если сам человек хочет усовершенствоваться с ее
помощью.
Т.Бабушкина, УАИ: «Бывает ли у вас полное удовлетворение своей
работой?»
–– Сомнение всегда остается: так ли сказал, сумел ли донести свои мысли
людям? Наверное, подобное чувство знакомо многим, кто к делу относится
серьезно. Впрочем, не сомневаются ни в чем бездельники и юродивые.
Вот и еще интересный
вопрос: «Бывает ли так, что писатель имеет определенные политические взгляды, а
им написанное этим взглядам противоречит?»
–– В таком случае это лицемер. Идейная убежденность художника ––
непременное ядро его творчества.
Т.Мухамедьянов, студент: «Сейчас много говорят и спорят о молодежи. Что
вы разглядели в молодом поколении
как писатель, гражданин, старший товарищ, как отец?»
–– В молодежи всегда хочу увидеть прежде всего именно молодость, то
есть качества, этому возрасту присущие: и сила, и горячность, и ошибки, и
отрицание, и энергия, и отстаивание своих убеждений. Почему рождается некоторое
недовольство у стариков? Потому что на поверхности всегда то, что не
укладывается в общепринятые рамки. Есть много прекрасных, умных, добрых,
отзывчивых молодых людей, но они не привлекают к себе всеобщего внимания. А те,
чье поведение вызывающе, кто выбивается за установленные в обществе правила
морали, сразу бросаются в глаза, потому о них и говорят, ими недовольны. Так
было во все века: старшему поколению далеко не все нравилось в молодом. Однако
тысячелетия проходят, молодежь вырастает, набирается опыта и берет на себя
судьбы мира и человечества.
Мой сын, когда ему исполнилось 30 лет, сказал: «Оказывается, ты кое-что
знаешь, отец. А раньше я думал, что знаю только я…»
В.Симонов, заведующий сектором НИИнефтехим: «Что нужно предпринять,
чтобы поднять театральное дело в Уфе на более высокий уровень?»
–– У всякого дела, тем более театрального, нет предела для
совершенствования. Думается, что в столице Башкирии делается очень многое
руководящими и общественными организациями, самими творческими коллективами для
того, чтобы театральное искусство в общем развитии культуры занимало достойное
место. Возьмите хотя бы те прекрасные здания, которые имеют наши театры. Но
есть другая сторона вопроса, не зависящая от внешних обстоятельств: это
рождение актерского таланта. Тут уж все от природы. Актеров и режиссеров у нас
серьезно учат, им помогают, но самородки появляются в искусстве не так часто,
как хотелось бы. Много можно назвать интересных имен в театральных коллективах
Уфы, но, безусловно, будет еще лучше, если их станет гораздо больше.
В.Гилязетдинов, аспирант УАИ: «Не мешает ли вашей основной работе общественная деятельность?»
–– Нет, не мешает, но налагает большие обязательства: бываешь среди
людей и несешь ответственность перед людьми. Такая работа подтягивает тебя самого,
вызывает в тебе гражданскую активность.
Р.Шайхельмарданова, сотрудник Башпединститута: «Зависит ли то, что вы пишете, от вдохновения?»
–– Всю жизнь жду: когда же оно придет — вдохновение. Бывает, когда пишу
в зимние месяцы в Подмосковье, кружу-кружу вокруг стола, даже порой с
ненавистью смотрю на чистый лист бумаги, потом все-таки заставлю себя, сяду,
возьмусь за перо и уже не замечаю времени — так затягивает то, о чем пишешь.
Вдохновение само не приходит, вдохновение — это прежде всего труд, умение заставлять
себя трудиться. Кстати, это важно не только в творчестве, а в любой работе.
Л.Данилина, библиотекарь: «Каково ваше
участие в переводах своих произведений?»
–– Много занимаюсь вместе с переводчиками, дорабатываем, стремимся
достичь более точного звучания. Мне очень повезло, что переводят мои
единомышленники, хорошо понимающие меня, угадывающие строй моих мыслей.
Г.Менжиров, строитель: «Какому из местных театров отдаете предпочтение?
С каким из них больше сотрудничаете?»
— Сотрудничаю со всеми, но больше всего работаю с коллективом
Башкирского академического театра имени Мажита Гафури. Это естественно: там
ставят мои пьесы на моем родном языке. Эти спектакли я называю подлинниками.
Что же касается того, какому театру отдаю предпочтение, то вспоминаю случай,
когда сын у меня был совсем маленьким и его спросили, кого он больше любит
—маму или папу. «Обоих больше люблю», — он ответил.
Здесь хочется сделать небольшое отступление, чтобы перенестись в те
премьерные спектакли по пьесам Мустая Карима, на которых присутствовала сама и
видела там автора. Об одном недавно упомянула в нашем разговоре народная
артистка СССР Гюлли Мубарякова. Речь зашла о постановке «Салавата» в Башкирском
академическом театре им. М.Гафури, где она сыграла Екатерину II. Казалось бы,
не главная роль, и несложно показать властную правительницу, которой доставляет
удовольствие унизить пленного, бросить ему в лицо: «Я — царица, ты — никто!» Но
сцену, которая длится всего восемь минут, актриса расцветила многими красками.
Это и любопытство — что за дерзкий башкир, посмевший выступить против власти, и
противостояние тому бунтарству, которое почувствовала в нем, и женское начало в
присутствии молодого и сильного мужчины: «А ты хорош… Среди фаворитов мог бы
быть». Он с усмешкой цепью притягивает ее к себе: «А, испугалась!» И она,
потрясенная его внутренней свободой, пытается припугнуть, утихомирить его
гордый нрав. Мустай Карим, выйдя на сцену и благодаря артистов, Гюлли
Арслановну похвалил особо: «Ты эту роль до конца «вспахала».
Второй эпизод из более далекого
года — 1978-го, когда в Башкирском государственном театре кукол шла героическая
трагедия «Не бросай огонь, Прометей!». Можно было наблюдать реакцию автора, но
я больше следила за поведением секретаря обкома КПСС Тагира Исмагиловича Ахунзянова,
на лице которого читались определенные сомнения. И было от чего задуматься в то
непростое время подавления любого намека на критику властных структур. Тем
более, что Зевса и Прометея исполняли не куклы, а «живые» актеры, и вся борьба,
все противостояние по поводу предназначения власти показывались ими очень
убедительно. По уму и могуществу они равны, но амбиции Зевса, провозгласившего
себя царем богов и людей, непомерны, тогда как Прометей готов пожертвовать
собой ради перестройки мира во благо, подарив ему огонь, свет и веру. Зевс на
первых шагах к трону еще говорил «мы», вспоминая об их совместных успехах, но,
забирая все больше власти, стал понимать, что Прометей для него опасен, и надо
вслед за ним карать всех инакомыслящих. Ответ драматурга на самый острый вопрос
любого времени — народ и власть — однозначен, и Мустай Карим под бурные
аплодисменты публики поблагодарил актеров Рамиля Искандарова и Игоря Капатова,
главного режиссера Владимира Штейна и режиссера Павла Мельниченко за то, что
они эту однозначность авторской позиции не сгладили, не утопили в мелких
подробностях, а подчеркнули и укрупнили. Вместе со всеми хлопал в ладоши и
Ахунзянов, возможно подумав, что такой свободолюбивый спектакль в маленьком
театре кукол — не такая уж идеологическая опасность. А впрочем, как знать, о
чем он подумал, важно, что спектакль прошел его цензуру и остался в репертуаре.
Еще один вопрос из аудитории Русского драмтеатра будет уместно здесь
воспроизвести, поскольку ответ на него Мустая Карима весьма любопытен.
О.Тушмакова, инженер: «Является ли, по вашему мнению, кино десятой музой искусства, а телевидение —
одиннадцатой? Способно ли телевидение формировать психологию современного
человека или оно не затрагивает духовных его глубин настолько, как литература,
театр?»
–– Не берусь назвать порядковый
номер каждого из них. Скажу: все виды искусства хороши, когда они талантливы.
Если смотреть много плохих телепрограмм, то пользы будет мало, а если немного и
хороших, то воздействие наверняка будет. Как человек, любящий театр, считаю его
воздействие более полным и могу сравнить со свиданием влюбленных, а кино и
телевидение — с объяснением в любви по телефону…
Думаю, если бы этот разговор писателя с читателями перенести из 1984
года в сегодняшний день, он стал бы столь же полезным и современным, как и
тогда.
Года четыре тому назад я почти одновременно познакомилась с двумя
руководителями высокого ранга, чей путь начинался со службы в милиции. О том и
другом писала очерки, и оба говорили о Мустае Кариме, как о старшем друге и
даже в определенном смысле как о духовном наставнике. Сергей Николаевич
Мережко, начальник Управления государственного автодорожного надзора по РБ,
рассказал, что любимого писателя неоднократно приглашали в коллектив налоговой
милиции, где Сергей работал начальником отдела. Мустай Карим читал свои стихи,
отвечал на вопросы. И то ли в 97-м, то ли в 98-м году Мережко посвятил Мустафе
Сафичу свои «ответные» стихи. Тот их похвалил и попросил себе на память. Этот
поэтический «обмен» послужил началом очень теплого общения, когда Сергей
поздравлял уважаемого человека, бывшего фронтовика, с Днем Победы, с днем
рождения, и получал приглашение в гости. Их пусть нечастые, но незабываемые
разговоры отпечатывались в душе жизненно важными зарубками. Однажды Мустай Карим
произнес вроде бы обычные слова, но стали они для Сергея Николаевича
своеобразным напутствием: «Правильной дорогой идете, Сережа, так и надо
продолжать…» На рабочем столе главного государственного инспектора
Ространсавтодора рядом с фотографией трех дочерей соседствует как реликвия, как
память о дорогом человеке, снимок, где Мережко запечатлен вместе с Мустаем
Каримом.
Генерал-майор МВД Николай Геннадьевич Патрикеев, бывший первый
заместитель министра в республике, тоже поделился воспоминаниями о знакомстве с
любимым писателем. В студенческие годы, став внештатным участковым инспектором
в жилом массиве, куда входили дома по улице Ленина, в одном из которых жил
Мустай Карим, обратился к нему с просьбой посмотреть стихи земляка. Позже стали
видеться более часто, молодой человек прочитал тогда несколько произведений
Мустая Карима и многое благодаря им понял. Потом познакомились ближе, когда ни
один День милиции не проходил без приглашения в коллектив Мустафы Сафича,
который знакомил с новыми стихами, говорил добрые слова. «Уверен, что второго
такого писателя и человека просто нет», — высказал свои впечатления Патрикеев.
Иной критик не смог бы так коротко и точно определить значимость
личности выдающегося художника и гражданина для морального климата в его
ближнем и дальнем окружении. Высокий нравственный стержень, присущий Мустаю
Кариму, в сочетании с завоеванным им авторитетом, рождал определенный заслон
тем циничным наносным явлениям нынешнего непростого времени, что все глубже
проникают в общественную жизнь, ломая традиционно сложившиеся устои гуманизма и
человечности. Оставленное им литературное наследие проникнуто любовью к людям и
верой в их разум.
Любовь и судьба
Однажды, незадолго до праздника 8 Марта, Мустафа Сафич позвонил в
редакцию и пригласил в гости, таинственно пообещав, что расскажет кое-что
интересное. И я услышала тогда историю его женитьбы. Был солнечный день ранней
весны, из тех благословенных дней, когда Рауза-апа, хоть и болела частенько, но
еще была с ним рядом и в горе, и в радости, как говорят обычно, сочетая двоих
на всю жизнь. Она сидела тихо, с затаенной улыбкой внимая его словам, то
приправленным добрым юмором, то прерываемым внутренним волнением, когда он сам
удивлялся магическим совпадениям судьбы, что сопровождали их знакомство. Жизнь
подкидывает порой весьма странные ситуации, и начинаешь верить, что браки в
самом деле совершаются на небесах, по крайней мере те, которые долговечны.
Когда юный Мустай Карим, опубликовав в 1938 году первую свою поэму в
газете «Ленинец» и разжившись гонораром на новые брюки, услышал от своего друга
приглашение в деревню Шарипово —хочу, мол, познакомить тебя с симпатичной
молоденькой учительницей, он, поглядевшись в зеркало, решил, что вполне годится
в женихи, и был разочарован, что обещанная невеста укатила на каникулы к тете в
Уфу. Друг, решив его утешить, предложил прогуляться вечером с подругой своей
жены, тоже милой девушкой, но Мустай в ту сторону не поглядел: «Нет, ты же мне
другую обещал».
Миновало лето. Осенью Мустай из студенческого общежития
переехал на частную квартиру: он печатался в газетах, в журналах, и появились
кое-какие деньги. Дом был не бог весть какой, но грело сознание, что есть свой
угол. Однажды, возвратившись из института и постучав в дверь (а она открывалась
со второго этажа веревкой, за которую дергали, и тогда поднимался тяжелый
железный крюк), он увидел в окне не хозяйку, а красивую незнакомую девушку.
«Вам кого?» — спросила она сверху. «Мне нужно вас», — ответил он, улыбнувшись.
Так Мустай познакомился со своей Раузой, которая
оказалась той самой молоденькой учительницей, что летом уехала «из-под носа» к
тете в Уфу. Она и сейчас гостила у этой тети — квартирной хозяйки Мустая. И,
между прочим, утром, как только переступила порог, увидела седобородого
благообразного старика, который собирал заплечный мешок в дорогу. «Слышь,
дочка, — обратился он к девушке, — затяни-ка веревку потуже. А крепко завяжешь,
— пошутил, — сыну в жены тебя приглашу». Роза постаралась, и он заулыбался:
«Подойдешь в снохи». Можно еще раз удивиться, потому что тот старик был
приезжавший в гости к сыну отец Мустая Карима, а Роза завязала узел своей
судьбы.
Они поженились летом 41-го, и вскоре война бедой и горем навалилась на
хрупкие плечи тысяч и тысяч женщин. Роза была одной из них. Закончив одновременно
с Мустаем институт –– он педагогический, она –– двухгодичный учительский,
проводила его на фронт, а сама по распределению уехала в Ермекеевский район, в
деревню Рятамаково. Днем в школе, а ночью вместе с другими учителями –– на
веялку: лопатой работать ей не давали — под сердцем уже стучался сынок, но
рукоятку крутила изо всех сил. Старуха, в чьей избе квартировала, самовар
поставит, а у нее кусок в горло не идет, в чай слезы капают. Только когда
получила от Мустая первое письмо — ожила. «Батюшки-святы, — причитала хозяйка,
— а мы-то с бабаем думали, тебя кто обманул, ребенка нагулял. А ты,
оказывается, по мужу страдаешь».
Мустай вернулся с войны израненный, больной, сколько она пережила,
когда возили его в Москву на операции. И как нелегко жилось им в послевоенные
годы, когда зарабатывали на подстрочных переводах –– он переводил, она печатала
на машинке.
Говорят, золотая свадьба –– проверка супругов на прочность и
надежность. А если и она далеко позади… Роза Суфьяновна никогда не искала в
лирических стихах мужа каких-то прототипов, а к разлукам относилась терпеливо и
стойко. Получился бы из Мустая Карима писатель без этой маленькой, скромной и
мудрой женщины? Наверное. Поскольку ему дан талант, дано трудолюбие. Как он сам
признался, рукой писателя она не водила, но зорко следила, чтобы эта рука не
дрожала. Сама страстно любящая читать, разбирающаяся в литературе, она
понимала, что есть творчество, и потому никогда не мешала творить, создавая в
доме атмосферу покоя, дружелюбия и гостеприимства, когда принимала у себя родню
ли, восторженных ли читателей с букетами цветов или именитых друзей —
Константина Симонова и Чингиза Айтматова, Расула Гамзатова и Михаила Дудина,
Давида Кугультинова и Сергея Михалкова, Ирину Снегову и Кайсына Кулиева, Елену
Николаевскую и Туфана Миннулина. Болгарских писателей, турецких, украинских…
Однажды хозяин лежал в больнице, а Роза-апа сама встречала гостей, попросив
Мустая произнести первый тост… по телефону. В их доме, как и в доме Мусы Гали,
Гилемдара Рамазанова, Шарифа Биккула, собирались именно товарищи по
писательскому труду, для которых литература — большая работа души и огромная
ответственность перед людьми. Много раз ездила Роза Суфьяновна с мужем на Дни
литературы в Грузию, Армению, Азербайджан, Узбекистан, бывала с ним в гостях у
Александра Твардовского, Павло Тычины, Расула Гамзатова, Мухтара Ауэзова,
Михаила Дудина, и всегда оказывались к месту ее деликатность, обаяние, умение
найти нужное слово.
Решительная и волевая по характеру, воспитавшая детей в требовательной
строгости, передавшая теперь уже взрослым внукам порядочность как главное
человеческое качество, она никогда и нигде не позволила себе тщеславно
погордиться своим знаменитым мужем. Она просто жила с ним рядом, деля радости и
печали, принимая общую с ним судьбу такой, какая есть.
Их дочь Альфия Мустаевна однажды рассказала, что отец просил на
памятнике маме повернуть ее фотографию в другую сторону. Тогда она не поняла –
зачем. И только после ухода отца его просьба высветилась их нетленной любовью:
они и после смерти смотрят друг на друга.
…Я знаю, отчего
Род людской
непреходящ и вечен,
В чем секрет
бессмертия его,
И делюсь той тайной в
тишине
Лишь с одной. И лишь
наедине.
Наследники по прямой
Мустая Карима не стало в 2005 году. С тех пор его дети Ильгиз и Альфия
— не просто наследники авторских прав, они духовные наследники его жизни,
светлой о нем памяти — настолько они ощущают свою ответственность за все, что
касается его славного имени.
Альфия родилась 22 июня спустя годы после начала войны, и это стало
радостным символом для семьи Мустая Карима и его любимой Раузы. Ведь их
первенец Ильгиз появился на свет в суровое время Великой Отечественной, когда
папа был на фронте, и мама с младенцем на руках переживала нелегкие тыловые
будни. А дочь явилась навстречу миру и счастью. Так и вышло: солнечная,
оптимистичная, умница и красавица, она, словно по книге своего великого отца,
–– радость нашего дома. И не только в понимании семейного очага, но и в
общественной значимости ее личности.
Если условно поделить постоянную работу по
увековечению памяти Мустая Карима, великого сына Башкортостана, снискавшего
славу не только в России, но и за ее пределами, на литературную и
организаторскую, то за первую отвечает Ильгиз, профессиональный писатель и
переводчик, живущий в Москве, за вторую — Альфия. Но на практике такого
твердого разграничения не происходит, оба «залезают» и на другую территорию. Не
берусь здесь перечислить изданные книги Мустая Карима, спектакли, поставленные
в театрах по его произведениям, проведенные встречи, беседы, презентации, знаю
только, что ни одно большое или малое действо, связанное с наследием отца, не
проходит без их участия, а в Башкортостане доля Альфии Мустаевны, естественно,
колоссальная. Достаточно сказать, что она директор некоммерческой организации —
фонда имени Мустая Карима, в чьем обширном списке обязательств — издательская
деятельность, награждение именными стипендиями лучших студентов, и еще, и еще…
Буквально все, что совершается в Уфе и республике по увековечению памяти отца,
будь то установка памятника, присвоение его имени Национальному молодежному
театру, улице, гимназии, Альфия Мустаевна воспринимает через сердце. Ее
эмоциональная душа откликается натянутыми нервами, если что-то отодвигается не
по объективным причинам, и наполняется радостью, когда Альфия видит добрый
отклик почитателей Мустая Карима.
Огромное влияние на слушателей, особенно молодых,
производят встречи с Альфией Мустаевной, где она рассказывает об отце. Куда бы
ни пригласили, старается там побывать. Если не сразу позволит время, то
перенесет на более приемлемый срок и непременно выступит, будь то ее участие в
республиканском марафоне в честь Года литературы, общение с коллективами
авиационного университета, института искусств, автотранспортного колледжа,
гимназии имени Мустая Карима или поездка в родной для отца Чишминский район, не
говоря уже о давно сложившейся дружбе с Национальной библиотекой РБ имени
Ахмет-Заки Валиди, Центральной детской и целым рядом других.
Слушатели задают ей массу вопросов, среди которых как обязательный:
«Каким был Мустай Карим отцом, как он воспитывал вас с братом?» На ее встрече с
ребятами из 158-ой гимназии им. Мустая Карима я записала ее ответ почти
дословно.
— Книги отца воздействуют на читателей, рождая
самые добрые чувства. При том, что он ни единым словом не навязывает свои мысли
специально. Так было и дома. Никаких решений «в приказном порядке» не выдавал,
уважая наш выбор. Был спокойным, ровным и, если иногда повышал голос, то значит
рассердили его чем-то основательно. Но таких случаев было мало, мы неплохо
учились, много читали, умели себя вести. На нас влияла сама атмосфера
родительского дома, внимательное отношение мамы с папой друг к другу,
уважительно-дружеское к тем людям, которые у нас бывали. Достаточно перечислить
лишь некоторые фамилии, чтобы понять, из каких неординарных людей состоял круг
их общения: Расул Гамзатов и Константин Симонов, Чингиз Айтматов и Кайсын
Кулиев… Михаил Дудин был для меня просто дядя Миша, а Елена Николаевская — тетя
Лена. Папа дружил с Мусой Гали, Назаром Наджми, Гилемдаром Рамазановым,
Габдуллой Ахметшиным. Кто-то был чуть старше его, кто-то помоложе, но всех их
связывало фронтовое прошлое и писательское настоящее. Бывали у нас в гостях и
те известные деятели башкирской литературы, которых отец почитал, как своих
старших товарищей, — Баязит Бикбай, Сайфи Кудаш, Кадыр Даян, Сагит Агиш.
Отношения в тогдашнем Союзе писателей были творчески-товарищескими, часто
виделись, были в курсе литературных планов друг друга, обсуждали
опубликованное. Помню, когда папа возвращался из Москвы, куда ездил будучи
избранным в руководящие органы писательского союза, его на вокзале встречали не
только мы, но и Муса Гали, Назар Наджми, другие писатели, шли к нам домой,
расспрашивали, получали приветы от столичных литераторов, с которыми у
башкирского союза были постоянные контакты.
В школе я чувствовала некоторую неловкость из-за папиной популярности,
старалась вести себя как можно скромнее. Дома папа был для нас с братом одним
из когорты столь же известных писателей, себя никогда не выделял, это
передавалось и нам. Для меня он любимый папа. Его приезда из частых
командировок мы все ждали, а я так особенно, как папина дочка, тем более
младшая. Ильгиз, почти на 10 лет старше меня, даже немного ревновал, говорил:
«Только и ждет папиных подарков». Мама вступалась за «мальчика военной поры»,
который родился в деревне, в самое трудное время, когда отец воевал — о каких
подарках тогда могла идти речь… В нашей семье в цене был юмор. Не помню, чтобы
нас когда-нибудь наказывали, скорее могли конфликт погасить шуткой. Дома было
легко и радостно. А дружеские связи родителей перешли по наследству к нам, и мы
общаемся с Алсу, дочерью Назара Наджми, с Гульшат, дочерью Гилемдара
Мама и папа воспитывали сына и дочь мудро, не ограничивая свободы,
тактично направляя их способности в правильное русло и уважая собственный
выбор. Специальностью Альфии стал английский язык. Бывшие выпускники и
аспиранты Уфимского авиационного технического университета добром вспоминают
доцента Альфию Мустаевну Каримову, знающего, требовательного и чуткого
преподавателя. Владение иностранным языком пригодилось, когда сопровождала папу
в зарубежных поездках. Она всегда, как могла, старалась быть полезной в его
многоплановой деятельности — депутатской, организационной, писательской. А
сколь неоценима была ее нежная забота о здоровье родителей — и тогда, когда
тяжело болела Роза Суфьяновна, и когда Мустафа Сафич остался на попечении
дочери, горестно переживая потерю горячо любимой жены, друга, советчика.
Наверное, не без родительского благословения Альфия сделала свой самый
главный жизненный выбор, выйдя замуж за Олега Леонидовича Балабана — сына
заслуженного человека, построившего со своим трестом чуть ли не половину Уфы.
Общая юность, схожий круг интересов, близость родительских семей стали основой
для зародившейся любви, которая переросла в такую крепкую и надежную, что
счастливо длится более сорока семейных лет. Они воспитали достойного сына.
Тимербулат не увлекся ни врачебной профессией отца, ни педагогической — матери,
ни делом жизни своих знаменитых дедов. Он получил блестящее образование и
прошел не одну ступеньку служебной лестницы, прежде чем занял высокое положение
в избранной отрасли и продолжил семейную традицию на общественной стезе. Альфия
с Олегом стали большими друзьями для внуков и по первому зову мчатся в Москву,
если Булат и невестка Инга, предельно занятые по работе, просят присмотреть за
младшеньким Игорьком.
Удивительно, как у Альфии, при ее огромной загруженности делами,
связанными с литературным наследием Мустая Карима, хватает сил и времени на
семью, на внуков, на родных и друзей. Папина сестра Салиса-апа, недавно, увы,
ушедшая из жизни, всегда была в кругу забот Альфии, как и другие родственники
ее и мужа.
Каждый год в день рождения выдающегося сына
Башкортостана устраиваются в республике запоминающиеся праздники, в организации
и проведении которых родные Мустая Карима принимают самое деятельное участие.
Где бы в этот момент ни находились, непременно к 20-м числам октября съезжаются
в Уфу. В 2017-м торжества прошли не только на родине народного поэта, но
отметились и по России. В Москве его именем была названа улица-новостройка, в
небо взлетел самолет с надписью на борту «Мустай Карим», а в Уфу прилетели
именитые гости: поэт Андрей Дементьев, народный артист СССР Иосиф Кобзон,
известный деятель культуры и искусства Михаил Швыдкой, певец Аскар Абдразаков и
другие приглашенные. В Башкирском государственном университете Фонд имени
Мустая Карима открыл творческую мастерскую имени писателя — Центр по изучению
башкирского языка и литературы, где будут проходить самые знаковые
научно-педагогические встречи и конференции. Оснащение современным
мультимедийным и интерактивным оборудованием с узлом компьютерного управления
производит сильное впечатление, особенно если вспомнить, в какое далекое от
нынешних дней время в этих стенах был студентом Мустай Карим. Отсюда уходил на
фронт, надолго распростившись с мечтой стать учителем. «А стал учителем
учителей, — сказала, выступая на открытии мемориальной доски директор Фонда
Альфия Мустаевна и поздравила с вручением грантов нынешним стипендиатам —
студентам и аспирантам, исследующим творчество Мустая Карима.
Днем возле памятника великому гражданину России и Башкортостана
вспоминали его живого и незабываемого, читали стихи, украшали цветами мраморные
плиты постамента. Вечером в Национальном молодежном театре имени Мустая Карима
давали спектакль по его повести «Радость нашего дома» — последнюю постановку из
тех, что он успел посмотреть. Артисты очень старались, и финальная сцена
растрогала до слез воспоминаниями о войне с фашизмом, о великой Победе и о
великом единении людей, преодолевавших тяжелое и горькое время с верой в добро
и свет. Так отреагировал на увиденное Андрей Дементьев и прочитал стихотворение
в память о своем друге Мустае и таких же фронтовиках, как он. После теплых слов
вице-премьера РБ Салавата Сагитова запел курай и зазвучали родные мелодии
великого сына своей земли. А потом любимые его песни исполнял Иосиф Кобзон. И
пошутил в ответ на бурные аплодисменты зала: «Приглашая меня в Уфу, внук
Мустафы Сафича Тимербулат Каримов попросил меня выступить с одной-двумя
песнями, но как я могу для земляков Мустая не исполнить песни на слова его
друзей Расула Гамзатова, Кайсына Кулиева, Андрея Дементьева…»
Накануне произошло событие, которого уже более пяти
лет ждут не только в родной деревне поэта, но и все почитатели его таланта, а
родные в первую очередь: на заседании оргкомитета по подготовке юбилейных
торжеств к 100-летию Мустая Карима было сообщено о решении открыть в 2019 году
Культурный центр в Кляшево, начав строительство в 2018-м. Специалисты хотят
совместить классические музейные тенденции с современными технологиями, чтобы
привлечь в Мустаевский центр молодежь и чтобы Кляшево сделать притягательной
Летом 2017 года нам с мужем повезло побывать с
теплоходным круизом в Плесе, где очень хотелось посетить левитановские места и
его музей. Мы увидели не только бережно сохраняемое славное прошлое этого
дивного уголка России, но и те новшества, что сделали Плес в последние пару лет
особо интересным для туристов. В частности, это музей пейзажа, возможно
единственный в своем роде, где собраны картины от Левитана и Шишкина до
художников наших дней. Это прекрасный концертный зал, что принимал мировых
звезд, местная публика аплодировала Мацуеву, Спивакову, братьям Абдразаковым. В
Плесе восстанавливается церковь — памятник архитектуры. Утопающие в зелени
улочки удивляют вывесками на старинных зданиях — гостиница, ресторан, снова
гостиница: отреставрированные фасады, радующие глаз обликом давно прошедших
времен, могут похвалиться внутренним вполне современным убранством. Новации
связаны в Плесе и с именем Тимербулата Каримова, который избран председателем Совета
Плесского городского поселения на общественных началах, так что организаторский
талант ему от деда достался: тот неоднократно пребывал на высоких общественно
значимых должностях и в Союзе писателей РФ и РБ, и в депутатском корпусе. Нам
повезло с встречающими: в это время в Плесе отдыхали Альфия Мустаевна с мужем
Олегом Леонидовичем и младшим внуком Игорем. Неизвестно, как так в природе
получается через три поколения, но этот славный трехлетний малыш, умненький,
улыбчивый, излучающий доброту, удивительно похож на своего знаменитого прадеда.
Пусть растет, взрослеет и продолжает достойно представлять фамилию.
Не по прямой, но тоже наследники
Это, конечно, тысячи читателей книг Мустая Карима. Им
он завещал в своем прощальном слове:
Друзья, я все чаще
терзаюсь, гадая:
Так что же оставлю
вам, вас покидая?
…Оставлю – и старым и
малым в угоду
Горячий огонь и
текучую воду…
И Землю, и Солнце, и
воду, и пламя,
О прочем – извольте
заботиться сами.
Среди этих тысяч есть главные — те, что растут и воспитываются на мудрых
и добрых произведениях. И в первых рядах юных почитателей творчества Мустая
Карима, конечно же, ученики Уфимской гимназии №158, носящей его имя. На стене,
справа от входа в здание, огромная картина:
Мустай Карим беседует со школьниками. Полотно это имеет некую тайну: лица детей
время от времени меняются. Это всегда лучшие учащиеся — призеры олимпиад,
чемпионы в спорте, отличники учебы. Проходят годы, они покидают родные кабинеты
и классы, им на смену появляются новые поколения гимназистов, и тогда панно
меняет своих юных «натурщиков». Неизменной остается фигура писателя. Его
светлая улыбка освещает этот храм науки — науки учиться, трудиться и жить по
совести.
Конференции, конкурсы, открытые уроки, самодеятельные спектакли,
праздничные утренники — их подготовка и проведение всегда посвящены Мустаю
Кариму. День его рождения — самый любимый и ожидаемый праздник, на котором
присутствуют родные народного поэта, писатели, артисты, а дети выходят на
сцену, чтобы прочитать его стихи на башкирском и русском языках, спеть песни на
его слова, сыграть сценки по его пьесам. С ними вместе выступают артисты
Башкирского академического театра драмы им. Мажита Гафури, Национального
молодежного театра имени Мустая Карима, Башкирской государственной филармонии.
Многие из взрослых артистов «по совместительству» оказываются родителями
В октябре 2017 г. в гимназии открыли кабинет-музей театрального
искусства, яркое и содержательное оформление которого может поспорить с иным
театральным музеем. Как отметила директор гимназии Гульназ Ахмадеева, сначала
был создан музей Мустая Карима, где есть его личные вещи, фотографии, записи
выступлений, а этот музей призван научить ребят понимать классическую и
современную драматургию через пьесы Мустая Карима, которые есть в репертуаре
всех театров республики. Народный артист РБ Хурматулла Утяшев предложил
организовать в гимназии театральный кружок, с тех пор туда с удовольствием
приходят ученики, чтобы репетировать вместе с профессиональными актерами.
С 2008 года по инициативе гимназии проходят
Мустаевские чтения, по их итогам награждают победителей — учащихся и учителей
школ Башкортостана.
Многие коллективы стараются не отставать от гимназии №158, изучая и
пропагандируя творчество своего великого земляка. Так, в год республиканского
литературного марафона «Я неслучайная часть земли родной» торжественный
утренник был организован в школе №15 библиотекарями Советского района.
Ответственными за его проведение были заведующая городской библиотекой №23
Светлана Хорунжая, школьный библиотекарь Марина Зайнашева и семиклассники под
руководством учителя русского языка и литературы Раисы Сайфуллиной. Сегодня эти
дети уже окончили вузы, но наверняка помнят, как на экране возникла широкая
улыбка писателя, как звучал его голос, когда он читал свои стихи на башкирском
языке, как их одноклассники разыгрывали сценку по пьесе «Радость нашего дома» и
как интересно Альфия Мустаевна рассказывала об отце:
— Он был очень естественным человеком, обладал внутренней свободой,
имел много друзей, никогда не деля их по возрасту, национальности или
положению, был одинаково прост и приветлив с элитой на приеме у главы
государства и с дворником, чистящим снег у подъезда, со стариком и ребенком. Он
понимал людей, уважал их, а не прощал предательство, но не кричал об этом, а
держал в себе — кое-что мы узнали позже, только из его дневников.
Вместе с Альфией Мустаевной собравшиеся посмеялись, когда она
рассказала, что во Вьетнаме, куда Мустай Карим ездил как глава делегации с
Башкирским ансамблем танца имени Файзи Гаскарова, про него однажды написали как
про знаменитого танцовщика. И еще он вспоминал, что произнес там короткую речь,
выучив слова по-вьетнамски, ему бурно хлопали, а потом спросили: «А на каком
языке вы говорили?»
— Отец писал по потребности души. Даже в самые трудные дни на фронте он
писал стихи, где переданы его чувства, его настроение. Летом на даче уходил в
маленький домик, что служил ему кабинетом, и там, в уединении, работал. Ему
были подвластны любые жанры. Крупное произведение, как, например, «Долгое-долгое
детство», он вынашивал, размышляя и вспоминая. На него большое впечатление
произвело «Сто лет одиночества» Маркеса, и у него появилось желание рассказать
о своем роде, о том укладе деревенской жизни, который сопровождал его детские
годы.
На вопрос: «Альфия Мустаевна, что бы Вы пожелали молодому поколению?»
она заговорила про книги. Про то, что ее сверстники читали больше, чем их дети,
а нынешние ребята читают еще меньше, и это очень грустно, потому как чтение
заменить не в состоянии ни кино, ни телевидение. Мустай Карим сказал на одной
встрече с молодыми, что он им желает ставить перед собой большие цели и
работать для этого, а чтобы хорошо работать, надо узнавать новое, в том числе и
в первую очередь из умных книг.
В 2017 году на 98-м дне рождения Мустая Карима в гимназии №158 с детьми
общались Ильгиз Мустафеевич Каримов и его жена Назифа. Рассказывали о Мустафе
Сафиче. Назифа Харасовна вспомнила смешной эпизод. Отец с сыном толковали об
очередном переводе, кажется, повести «Помилование». Ильгиз был и остается
лучшим переводчиком прозы Мустая Карима. Вот они о чем-то спорили, а Назифа
возилась на кухне, потом пошла вынести мусор и случайно захлопнула дверь.
Стучала изо всех сил, спорщики абсолютно не реагировали, только в какой-то
момент Мустафа Сафич произнес: «Назифа, похоже, мясо отбивает. Бифштекс,
наверно, готовит…»
Родные Мустафы Сафича, возглавляющие фонд его имени, очень разумно
поступают, во всех своих начинаниях делая ставку на молодежь. Недаром Альфие
Каримовой была вручена статуэтка городской общественной премии «Достояние
столицы». Но самая дорогая награда за их неустанную деятельность — продолжение
литературной жизни Мустая Карима, свет и тепло его вновь издаваемых и
поставленных на сцене бессмертных произведений, с которыми знакомятся те, кому
строить завтрашний день своей страны.
* * *
Мне приятно, что на страницах журнала смогла
поделиться впечатлениями от не очень частых, но навсегда запомнившихся встреч с
человеком неординарным, масштабным и, в то же время, удивительно демократичным,
необыкновенно обаятельным, оставившим неизгладимый след в душе, и огромную
благодарность за внимательное отношение как к своему младшему коллеге, за
добрые его советы, за постоянную моральную поддержку. Поэтому просто повторю
вслед за Еленой Николаевской: мне повезло. Повезло жить в одном городе, в одно
время и даже быть знакомой с великим писателем и великой души человеком —
Мустаем Каримом.
Читайте нас:
© 2020-2024 Сайт журнала "Ватандаш"
Журнал зарегистрирован Управлением Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных
технологий и массовых коммуникаций по Республике Башкортостан.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ТУ02-01535 от 06 июня 2016 года.
Мнение редакции не всегда совпадает с точкой зрения автора.
Авторы несут ответственность за достоверность предоставленной информации.
Редакция сохраняет за собой право выбора материала для печати, редактирования и сокращения.
Рукописи и иллюстрации не рецензируются и не возвращаются.
Главный редактор: Рашида Рафкатовна МАГАДЕЕВА.
Заместитель главного редактора: Фаниса ТАГИРОВА.
Ответственный секретарь: Гульназ РАХМЕТОВА.
Редакторы отделов:
Миляуша МУХАМЕТЬЯНОВА,
Раиля ГАЛЕЕВА,
Зульфия ХАННАНОВА.
Художественный редактор: Факил МУСТАФИН.
Инженер по верстке: Регина ШАФИКОВА.
БАНКОВСКИЕ РЕКВИЗИТЫ:
Филиал ПАО «БАНК УРАЛСИБ» в г.Уфа
р/с 40602810200000000009,
к/с 30101810600000000770,
БИК 048073770
ИНН/КПП 0278066967/027843012
Республиканский информационный центр –
филиал ГУП РБ ИД «Республика Башкортостан»
Телефон
8(347)272-16-41
Эл. почта
Адрес
г. Уфа, ул. 50 лет Октября, 13, 5-й этаж
Рекламная служба
8(347)272-16-41
Редакция
8(347)272-42-07
Приемная
8(347)272-16-41
Сотрудничество
8(347)272-16-41
Отдел кадров
8(347)272-42-07