Японское качество от башкирского архитектора

– Родился и вырос я в Уфе. Родители родом из Баймакского района, оба окончили Башкирскую республиканскую школу-интернат №1. Отец Усман Гумерович – заслуженный строитель республики, принимал участие в строительстве многих зданий и сооружений в городе. Я до сих пор хорошо помню, как строился Бельский мост – отец частенько брал меня с собой. Мама Зиля Ахметовна – педагог, преподавала русский язык и литературу, а также башкирский язык и литературу. Ее профессиональная стезя связана с Уфимской городской башкирской гимназией №20 (ныне – имени Ф.Мустафиной), а также с БРГИ №1 имени Гарипова.

Сам я окончил школу №89, что находится по ул.Комсомольская. Занимался боксом и, возможно, мог бы стать профессиональным спортсменом, но тяга к рисованию взяла верх – уже в 7-м классе принял решение стать архитектором. Мечта исполнилась – в 1995 году окончил Московский архитектурный институт (МАРХИ). Во время учебы в институте мы постоянно участвовали в конкурсах, в том числе международных, и зачастую очень успешно. Это позволяло нам путешествовать по миру и получать уникальный профессиональный опыт.

Во время учёбы в институте по конкурсу был принят в одну из крупнейших муниципальных проектных компаний Москвы «Мос­проект–2». В 1994–1997 годах участвовал в работе над объектами в центре Москвы. Мне посчастливилось попасть на очень крупный проект – реконструкцию с элементами реставрации здания Сената в Кремле под резиденцию первого Президента России Бориса Ельцина, где разрабатывал дизайн представительских интерьеров. Я спроектировал кабинет, в котором в данный момент работает нынешний Президент России Владимир Путин. В столице принимал участие ещё в нескольких крупных проектах офисных зданий, например, здания Московской межбанковской валютной биржи.

В 1996 году от профессора Риичи Мияке, курировавшего программу обмена в Японии, я получил предложение принять участие в конкурсе на получение гранта на годовую стажировку по профессии. Подал заявку, а дальше – годичная практика в крупнейшей японской строительной корпорации «Kajima» по «Современному высотному строительству», реализация знаковых проектов в центре и на периферии крупнейшего мегаполиса мира. По окончании стажировки принял решение поступить в докторантуру Шибаурского технологического университета, одновременно работал в качестве архитектора во второй по величине проектной компании Японии «Nihon Sekkei». В 2000 году перешёл в древнейший в Японии Университет Кейо, где и окончил докторантуру.

В те годы мне удалось реализовать два значимых культурных проекта – это персональная выставка легендарного советского архитектора Константина Мельникова в галерее «МА» в Токио, признанной лучшей выставкой 2000 года, и бестселлер «Путеводитель по российской архитектуре», вместивший в себя всю тысячелетнюю историю архитектурной культуры России.

– Такого путеводителя не было ни в России, ни в Японии. Заметку о ней написала Йонехара Мари, известная переводчица-синхронистка, эссеист, автор документальной и художественной прозы, одна из лучших специалистов по истории и культуре СССР и России. Как-то рано утром после выхода книги мне позвонил профессор и спросил, знаю ли я журнал «Сюнкан Бунсюн». Услышав мой отрицательный ответ, посоветовал спуститься в метро и купить его. «Тебя там хвалит сама Йонехара Мари!» – сказал он. Я разволновался: конечно же, старался писать интересно, но удалось ли перевести на японский язык так же занимательно? К слову, текст на японском языке – заслуга моего друга, профессионального переводчика. Отзыв Й.Мари для меня был важен – она хвалила книгу: «После начала чеченской войны я зареклась поехать в Россию, но недавно в мои руки попала замечательная книга, и мне снова захотелось туда поехать». Она думала, что путеводитель написал убеленный сединами ученый, а оказалось – молодой 30-летний архитектор.

– Как известно, он создавался в рекордно короткие сроки. Накануне 450-летия добровольного вхождения Башкортостана в состав России было принято решение построить Дом дружбы народов, и среди архитекторов был объявлен конкурс на самый лучший проект. Нам с коллегой – известным японским архитектором Киокадзу Араи из Уфы пришло приглашение принять участие также и на проект реконструкции ипподрома «Акбузат». Мною была разработана архитектурная концепция «Дома дружбы народов», а Араи-сан удалось сделать эффектный и запоминающийся образ «Акбузата». Проект «Дома дружбы народов» был основан на монументальном памятнике духовной культуры башкир — эпосе «Урал-батыр». Таким образом мы хотели показать возможность формирования современного национального зодчества посредством актуализации архетипов башкирской культуры в соотнесении их с языком современной архитектуры. Комплекс, как отметили, напоминает перышко. Необычная форма вкупе с национальными орнаментами придает зданию особый колорит, особый шарм. Помещения внутри комплекса расположены по лучевой схеме, с максимальным раскрытием на ландшафт, как это было принято у башкир в X–XV веках. За основу лучевой схемы мы взяли цветок курая.

Конгресс-холл был признан лучшим многофункциональным зданием России. Здесь сегодня проводятся крупные международные форумы, важные мероприятия различной направленности. Благодаря тому, что в Уфе имеется здание подобного масштаба, Башкортостан в 2015 году смог провести исторические саммиты. Это единственное здание, где поочередно прошли саммиты ШОС и БРИКС. Когда было принято решение о проведении в республике этих важных мероприятий, возник вопрос о необходимости соответствующего сооружения. В других городах саммиты проводились в двух разных зданиях, мне же захотелось сделать здание более универсальным. Так возникла идея «плавающих» акустических перегородок. Они подвешены на рельсах к потолку, можно менять конфигурацию зала и одновременно проводить разные мероприятия. В итоге нам удалось обеспечить комфортные условия для работы. Участники заходили с разных входов, не пересекались и не знали, что параллельно проводится другое мероприятие. Экономия времени и бюджетных средств, возможность провести больше важных встреч, упрощение обеспечения безопасности и многое другое – это то, в чем Конгресс-холл вне конкуренции.

Концепция башкирского многофункционального центра понравилась Президенту России В.В.Путину – он сказал мэру Москвы С.Собянину, что такой Конгресс-холл нужен и в Москве. Я рад, что удалось реализовать проект, основанный на архетипах башкирской культуры, в этом – его основная ценность.

– Вообще идея амфитеатра под отрытым небом, как и пятизвездный отель рядом с Конгресс-холлом появились в проекте «Концепция развития южного склона уфимского полуострова» 2005 года. А «подглядел» я ее еще в 1990-е годы, когда мы выиграли международный конкурс в Гратце, что в Австрии. В Вене много великолепных дворцов, а перед ними – ухоженные парки, где люди отдыхают на лужайках, читают книги. Было приятно находиться в такой атмосфере. А у нас в Уфе такого места не было, поэтому я как-то всерьез проникся этой идеей, сделал презентацию. В 2005 году создание амфитеатра в едином ансамбле Конгресс-холла вошло и в конкурсный проект развития южного склона уфимского полуострова. В 2006 году данный проект был признан лучшим в России независимым жюри, в которое вошли звезды мировой и российской архитектуры. В нашей номинации председателем жюри был известный урбанист Адриан Гейзе. Воплощением в жизнь данного проекта мы хотели донести альтернативную мысль о том, что современная архитектура ориентирована на сохранение природы и первозданного ландшафта. Чиновники хотели это место и в футбольный стадион превратить, и деревьями-крупномерами засадить, но нам удалось отстоять свою позицию.

Считаю, что использование для массовых зрелищ естественный природный амфитеатр под открытым небом – очень удачная идея. Здесь предлагалось еще в юбилейные дни 2007 года провести гала-концерт с участием известных земляков, включая Юрия Шевчука и Земфиру, но сделали лишь лазерное шоу. С 2013 года проводят ставшую уже традиционной «Симфоническую ночь», которая собирает десятки тысяч меломанов. Идея амфитеатра под открытым небом прижилась, люди с удовольствием проводят здесь время, чему я очень рад. Единственное – нужно решить проблему с общественными туалетами.

– Нами был реализован проект реконструкции ипподрома «Акбузат». «Акбузат» – по-башкирски крылатый конь, этот образ и был положен в основу проектного решения. Правда, первоначальная идея претерпела некоторые изменения, и заявленная эпическая тема полета не была претворена в жизнь в таком виде, в каком хотели бы видеть ее мы, авторы.

К саммитам, правда с несколько изменившемся цветом фасада, был построен отель «Хилтон», реализованы четыре проекта в Баймаке. В данный момент наша фирма «RAUM Architects» задействована в развитии мемориала Салавата Юлаева в Салаватском районе, ведем консультационную работу в геопарке «Янгантау». Продолжаем работу по привлечению японского передового опыта в Россию. Осенью в парковом комплексе «Зарядье» проводим форум японского ландшафтного дизайна и парковой культуры. Главный гость – лидер ландшафтного дизайна Японии Мичико Исикава-сан, некоторые советы которой легли в основу развития города Уфы в 2006 году.

Кроме того, меня часто приглашают читать лекции в японских университетах по вопросам истории русской архитектуры и русского авангардизма. Эта тема интересна для японцев, в данном направлении пишут много диссертаций.

– Идет работа по возобновлению взаимовыгодного сотрудничества и привлечения инвестиций из Японии. Уже более пяти японских компаний изъявили желание работать в респуб­лике, готовятся меморандумы. Параллельно удается приглашать инвесторов и из Москвы – столичные контакты также помогают привлечь финансирование для важных республиканских проектов. Сейчас наблюдается активизация сотрудничества между Японией и Россией, в прошлом году товарооборот увеличился на 17%. В Японии сейчас строительные объемы падают – все, что можно было построить, уже построено, наблюдается убыль населения. Поэтому японские инвестиционные и строительные компании нацелены на другие страны, в особенности – на Россию. В этом плане мой опыт, знания и профессиональные связи могут стать полезными для республики. Безусловно, мне, как архитектору, хотелось бы внести свой очередной вклад в развитие родного города и республики в целом.

– Основная сложность – это большая протяженность города. Уфа входит в пятерку городов России по протяженности, поэтому создать неповторимый облик сложно. Нужна комплексная ансамблевая застройка – чтобы один ансамбль плавно перетекал в другой, это позволит создавать единый узнаваемый образ города. Раньше, в советское время, при строительстве учитывали градостроительные каноны: ансамбль западной части Черниковки – это маленький архитектурный шедевр; примером удачного ансамблевого решения можно считать район Горсовета, где были расположены Русский драмтеатр, площадь им.Ленина, гостиница «Россия», кинотеатр им. Ю.Гагарина, парк им. М.Гафури. Все это органично перетекало в район Госцирка. Так и должно быть по всему городу – один ансамбль должен переходить в другой.

Хотелось бы, что у нас не просто строили, а доверяли архитекторам, дизайнерам. От нашей профессии зависит комфорт, безопасность, условия жизни людей. Было время, когда профессия архитектора ушла на второй план и превалировали непосредственно строители. Слово «архитектор» образовано от «architectus», что означает «главный строитель». Архитектор, благодаря авторскому надзору, нацелен на улучшение качества и экономию строительства. Пока у нас не будет все поставлено на свои места, мало что изменится.

– В свое время нами было предложено несколько интересных идей, которые могли бы стать уникальными объектами. Рекомендовали построить музей деревянного зодчества, где разместились бы дома, разобранные в центре старой Уфы, тот же Летний театр органично вписался бы в этот ансамбль. Восстановленные исторические здания можно было передать национальным общинам республики. В проекте предусматривалась международная деревня с традиционными усадьбами и садами стран-партнеров республики. Посол Японии первым поддержал идею и заявил о готовности помочь в реализации проекта. Уфимский бизнес проявил тогда заметную заинтересованность, поэтому проект мог быть реализован практически без бюджетных вливаний. К сожалению, этого не случилось.

Важным проектом с точки зрения туристической привлекательности мог стать музей археологии «город Башҡорт» или «Городище Уфа-II». Найденные уникальные экспонаты – наконечники стрел, кольчуги, золотые слитки, посуда, украшения и т. д. – неопровержимые доказательства того, что наша столица имеет 1500-летнюю историю. С известным археологом Ниязом Абдулхаковичем Мажитовым предлагали новый музейный комплекс объединить пешеходной зоной через улицу Октябрьской революции с комплексом Гостиного двора. Получился бы большой туристический маршрут, и этот масштабный проект позволил бы уже совсем по-другому позиционировать нас на российской и международной арене. Люди едут туда, где есть на что посмотреть, где имеется сохраненная оригинальная архитектурно-историческая среда.

Хотелось бы, чтобы наконец-то достроили соборную мечеть «Ар-Рахим», расположенную на проспекте С.Юлаева.

– В Японии я живу уже 23 года. С будущей женой Сакаэ познакомились еще в 1992 году во время первой программы обмена студентами между Россией и Японией. Она была нашим гидом. После отъезда продолжали общаться, переписывались, затем Сакаэ приехала в Уфу. Была зима, мы катались на лыжах. Начали встречаться чаще, а потом решили пожениться. Сейчас мы живем в Токио, воспитываем детей, их у нас трое – два сына и дочь. Получилось так, как я мечтал – нас тоже два брата и сестренка. И у жены в семье точно так же.

Сакаэ по профессии тоже архитектор, но выбрала иную стезю – журналистику. Пошла по стопам отца – он очень известный журналист, был президентом крупнейшей газеты в Японии, которая вошла в книгу рекордов Гиннеса как издание, имеющее самое большой тираж в мире. Супруга сейчас работает главным редактором издательства, выпускающего книги по архитектуре и дизайну. Сакаэ – прекрасный специалист, знакома практически со всеми известными архитекторами мира.

– Старшего сына зовут Кензо-Ильхам, ему 13 лет. С шести лет занимается каратэ, окончил курсы по плаванию, имеет спортивный разряд. Некоторое время увлекался игрой на пианино, очень много и с удовольствием рисует. В общем, у него весьма выраженные творческие способности, поэтому среднюю школу выбрали с уклоном искусства. Среднему сыну Кариму 8 лет, занимается плаванием, каратэ и сумо, проявляет интерес к японским счетам. Шестилетняя младшая дочь Юрика в этом году пошла в 1-й класс. Кстати, в Японии учебный год начинается 1 апреля, а не в сентябре, как в России. Все очень символично: весна – время цветения сакуры, начало нового жизненного цикла. Учеба в муниципальных школах бесплатная, а за занятия в кружках и секциях нужны некоторые финансовые вложения.

Старший сын приезжал в Уфу трижды, средний – один раз, а дочь еще ни разу здесь не была. Что касается соблюдения национальных традиций, то и у башкир, и у японцев они похожи. Это, прежде всего, уважительное отношение к родителям, к старшим. Есть схожести и в языках, в частности, в грамматике. Например, русское слово «схожу» имеет довольно размытый смысл, а на башкирском и японском языках оно обозначает конкретику – «сходив, вернусь»: «барып киләм», «итте-кимас». Похожи слова «вода»: «һыу» – «суй». Или возьмем слово «ворон»: по-японски оно звучит как «карасу» («черная вода»). «Гунжин» означает «воин», образован он от слова «гунны». И внешне есть сходства, например, учительница среднего сына – типичная зауральская башкирка!

– Японское общество живет, основываясь на многолетних традициях, которые прививаются с рождения. Важным моментом воспитания является полное отсутствие физических наказаний и чтения нотаций. До достижения ребенком 5 лет придерживаются известного правила – «можно все». Родители не ругают малышей, детишки безнаказанно шалят. Взрослые лишь ограждают их от опасностей. Но с 5 лет всё категорически меняется – у детей появляется масса обязанностей, родители воспитывают их в строгости. Такого принципа воспитания придерживаются, по моим наблюдениям, для того, чтобы ребенок на всю жизнь запомнил, как был любим в детстве. Он наполняется любовью родителей, и эта любовь дает силы, что бы ни случилось в жизни, является своеобразной «подушкой безопасности». Несмотря на то, что до пятилетнего возраста позволяется всё, а после наступает момент строгого подчинения правилам, дети вырастают ответственными и дисциплинированными. После 5–6 лет ребёнок попадает в совершенно другую среду, не быть частью которой просто невозможно, он оказывается в группе, где нарушение законов означает оказаться вне группы.

Хочу отметить, что японское общество – достаточно консервативное, даже жесткое. Это общество, «построенное на мнении соседей». Очень важно, чтобы вокруг о тебе хорошо говорили, необходимо иметь безупречную репутацию, а для этого нужно вести себя соответствующим образом – вежливо, культурно. Если человек ведет себя неподобающе, общество его попросту «выживает».

– Разделение людей по национальности, цвету кожи, вероисповеданию в Японии – табу. Лет 15–20 назад наблюдалось некоторое отторжение тех детей, у которых не оба родителя – японцы, их называют хафу. Это японское определение, обозначающее людей полуяпонского происхождения (происходит от английского «half» – «половина»).

Теперь же это явление постепенно сходит на нет, даже специально был придуман термин «дабуру» («double» – «двойной»), который несет положительный оттенок. Это определение считается альтернативным и набирающим популярность политкорректным термином, подразумевающим, что человек не «полукровка», а носитель «двух кровей», носитель двух культур. Такие дети в последнее время привлекают внимание медиа, и многие знаменитости на ТВ имеют именно такие корни.

– Япония – страна абсолютно иной культуры, и японская система питания – не исключение. Во-первых, японцы едят мало, не делая культа из еды, во-вторых, они питаются исключительно здоровой сбалансированной пищей. Основа культуры питания – это свежие продукты. Они не закупаются впрок, а приобретаются ежедневно – хозяйка часто три раза ходит в магазин и покупает продукты в необходимом количестве на завтрак, обед и ужин. Считается, что человек за день должен съесть 30 различных видов продуктов – овощи, фрукты, мясо, рыбу… Пища должна быть легкой, низкокалорийной. В отличие от китайской кухни, на масле ничего не жарят, стараются масло вообще не использовать. Японцы в природном годовом цикле выделяют целых 72 сезона, каждый из которых имеет свои особенности. Каждому периоду характерны свои растения, продукты, сезонные блюда.

Япония занимает лидирующее место по пищевым отходам, поскольку то, что не съедено, на завтра не остается. Главный принцип – купить столько, сколько сможешь съесть. Сейчас, чтобы уменьшить количество отходов, некоторые продукты подвергаются термической обработке или замораживаются.

– В каком доме вы живете? Каковы жилищные условия обычных японцев?

– Мы живем в типичной многоэтажке. Конечно же, по сравнению с российскими квартирами – разница большая. Нашему дому около 20 лет, когда мы заехали туда, в квартире было все: уже были установлены кондиционеры, полы с подогревом, в ванной установлен телевизор, можно дистанционно задать определенные параметры, чтобы ванна наполнялась водой нужной температуры, в нужном количестве и в нужное время. Квартиры сдаются с полным интерьером, никаких дополнительных финансовых затрат не требуется: заходи и живи!

Строительные компании дают гарантию на 30 лет. Через год после сдачи объекта все дефекты, обнаружившиеся в течение этого времени, устраняются, а через 15 лет они делают капитальный ремонт – также бесплатно. И не нужно бояться, что этих строительных компаний вдруг не станет – все они на рынке более 100, а то и 150 лет. Есть еще одна особенность: строительные организации всегда помогают друг другу. К примеру, если одна из них выиграла тендер на строительство, предоставляет объем работ другим компаниям, которые также участвовали в конкурсе.

Наша мечта – построить собственный дом. Однако в Японии это дорогое удовольствие: и земля, и строительство – не из дешевых. Тем не менее, мы надеемся, что в будущем обязательно построим красивый дом на берегу моря…