ГЕРОИЗМ БАШКИРСКОЙ ЛОШАДИ

* * *

В 2018 году на Санеевой балке Обливского района Ростовской области поисковики из городов Туймазы Республики Башкортостан и Каменск-Шахтинск Ростовской области обнаружили большой могильник павших в бою коней.
В журнале боевых действий 8-го кавалерийского корпуса написано, что в этом районе с 25 ноября 1942 года героически сражалась 112-я Башкирская кавалерийская дивизия, вела кровопролитные бои на подступах к станции Обливская. Командир корпуса в своем донесении в вышестоящий штаб докладывал об ожесточенных боях: «…за 25.11.42 г. выбыло из строя людского состава убитыми и ранеными свыше 559 человек. Выбыли из строя по ранению 4 командира полка, 1 начальник штаба, 12 командиров эскадронов. Конского состава 915 голов. За день (25.11) противник сделал более 1000 самолетовылетов. По грубым подсчетам на каждого человека, участвовавшего в бою, было сброшено не менее 5–6 бомб, не считая огромного количества пуль, выпущенного авиацией противника. Подобная картина повторилась 26, 27, 28 ноября» [1].
Таким образом, исходя из донесения командира 8-го корпуса, основные потери 112-я Башкирская кавалерийская дивизия понесла от авиации противника. Конкретные цифры потерь 112-й Башкирской дивизии за период с 19 ноября по 7 декабря 1942 года: а) в людском составе – 2631 чел.; б) в конском составе – 2098 лошадей. За 18 дней боев Башкирская дивизия потеряла почти половину своего состава. Дивизия была укомплектована к ноябрю 1942 года на 87 процентов из башкир. Башкортостан обеспечивал воинов всеми видами довольствия. Полки укомплектовывались в основном башкирскими лошадьми, ремонт осуществлялся на конезаводах резерва РККА.
После февраля 1943 года в тяжелейших боях за Донбасс дивизия завоевала право называться «Гвардейской». Обеспечение гвардейских частей стало централизованным: лошади начали поступать в основном из конеферм резерва РККА; гвардейцы отличались от других не только значками, но и добротным кроем формы одежды; солдаты получали зарплату в двойном размере, офицеры – в полуторном и т.д.
А пока на завершающем этапе Сталинградской битвы башкирские воины громили врага, несмотря на потери, неудержимо шли вперед. Башкирские лошади делили со своими всадниками все тяготы военной службы, героически сражались и погибали.
Местные жители знали и всегда помнили, что на Санеевой, а также рядом – на Чугунной балке находится захоронение павших в бою коней, но со временем память о могильниках стерлась. Люди занимались обустройством братских могил, их только в Обливском районе более двадцати четырех, и в каждом из них покоятся от 300 до 600 погибших солдат. Стояла задача, прежде всего, увековечивания имен воинов, отдавших свои жизни за освобождение Родины.
Лошади внесли огромный вклад в победу. Всего за совершенные подвиги во время Великой Отечественной войны 106 конников Красной армии были удостоены высокого звания Героя Советского Союза, из них 78 были бойцами 112-й Башкирской кавалерийской дивизии. «Их славу по праву разделяли боевые друзья – военные лошади, – пишет доктор сельскохозяйственных наук И.А.Ахатова. – Лошадь заплатила огромную цену за победу: более 8 миллионов животных погибло на полях сражений» [2].

* * *

Во время автопробега по боево­му пути 112-й Башкирской дивизии заведующая Обливским краеведческим музеем Валентина Лымарева познакомила нас в хуторе Глухомановский с Вениамином Урустиным. Он рассказывал: «Когда 112-я Башкирская кавалерийская дивизия в декабре 1942 года освободила хутор, местные жители, изможденные и голодные, встречали башкир с огромной радостью».
Дядя Веня, переживший оккупацию (ему тогда едва исполнилось 14 лет), вспоминал лошадей и жалел их: «Ни клочка не было сена, не было и соломы, не знаю, чем кормили своих коней башкиры?» – задавался он вопросом. Не знал он, что башкирские лошади своими крепкими копытами откапывали из-под снега прошлогоднюю траву.
«Однажды, – рассказывал он, – немецкий бронепоезд накрыл крупным калибром штаб 112-й
Башкирской кавалерийской дивизии, их обоз остановился в березовой посадке около Глухомановского». Березы встречаются редко в донских степях, но в 30-х годах их посадили вдоль пшеничного поля колхозники, и эти березы прижились, поднялись так высоко, что люди любовались невиданной в этих краях красотой. Молодежь выбрала эту рощу для свиданий, там они клялись в любви и верности, пока фашисты в декабре 1942 года не уничтожили эту небольшую посадку вместе со штабным обозом башкирской дивизии.
«Тачанки, исковерканные взрывами, напоминали нам после вой­ны, – вспоминал дядя Веня, – что здесь, в березовой роще, погибло много людей и лошадей. Мы видели, как штабные брички, обозные телеги разбросало по лесопосадке, горели штабные документы, ветер разносил их пепел по степи. Там, где остановился штаб после передислокации из хутора Алексеевского, теперь лежали поваленные березы и зияли воронки».
После войны пытались восстановить березовую посадку, и даже догадались, почему именно там росли деревья. Их питали водой невидимые глазу родники, которые протекали под землей, местами они пробивались на поверхность, а потом снова прятались, подпитывая своей влагой не только березовую посадку, но и старинную казачью реку Чир. Березы больше не выросли, но в декабре 1942 года эти побитые деревья спасали башкирских лошадей от голода.
«Около каждой поваленной взрывом березы, в минуты затишья, собирались башкирские лошади, и через некоторое время от березы не оставалось даже щепы, – рассказывал дядя Веня. – Некоторые побитые, но устоявшие под взрывами деревья, были также повалены лошадьми. Мы наблюдали, с каким удовольствием кони расправляются с доставшимся на их долю редким кормом».

* * *

Детям, пережившим фашистскую оккупацию, вместе со своими матерями пришлось собирать павших на полях сражений воинов и хоронить их в братских могилах. Мальчишкам хутора Глухомановский выпала такая же доля – хоронить красноармейцев.
Самому старшему из детей было 14 лет. Фашисты всех юношей и девушек, кому исполнилось 15 лет, давно уже угнали в Германию, там их рабский труд использовали на самых тяжелых работах.
«Зима 1942–43 года была снежная и морозная, – вспоминает В.Урустин. – Дети каждое утро впрягались в ремни волокуш, сколоченных из ящиков артиллерийских снарядов, и выходили в поле. Эта была непосильная работа не только для детских неокрепших рук, но и для их душ. Несколько списанных по ранению башкирских лошадей, оставленных на попечение жителям освобожденных хуторов, стали верными помощниками детей. Потомки казаков знали секреты лечения лошадей, хороший уход и забота о них сделали свое дело. Лошади еще долго помогали восстанавливать хозяйства в освобожденных хуторах. Когда их вместо ребят впрягли в волокуши, для детей наступило некоторое облегчение. И когда был похоронен последний найденный на поле боя солдат, начали собирать погибших лошадей и отвозить на Санееву балку.
Из районного центра пригнали немецкий трофейный бронетранспортер, с его помощью до самой весны собирали истлевшие тела врагов, оружие, подбитую технику и ржавые трофеи. Эта бронемашина помогла убрать и трупы лошадей с полей».
На Санеевой балке были собра­ны более двух тысяч погибших башкирских лошадей под станицей Обливская. Пока там нет памятного камня, который напоминал бы о том, что здесь захоронены башкирские лошади. Но я надеюсь, что мы сумеем поставить достойный памятник павшим в бою лошадям. Он напоминал бы людям, что кони сражались и гибли, как настоящие солдаты! Может быть, пришло время выполнить перед ними наш человеческий долг?!