Татарская свадьба: опыт этнографической реконструкции

В прошлом свадьбы в деревнях начинали справлять обычно поздней осе­нью, а продолжались они до середины весны. Такая традиция напрямую была связана с циклом хозяйственной деятельности татар, главным занятием которых было земледелие. Осень — пора, когда заканчивались все полевые работы, включая подготовку почвы и посев озимых. К середине осени завершались важнейшие хозяйственные дела годового цикла, связанные с жизнеобеспече­нием, и с наступлением зимы жизнь в деревнях замирала и приобретала более размеренный характер. Немаловажное значение для выбора времени свадеб играл и «пищевой» фактор. Осень это ведь еще и время урожая, пополнения амбаров, складов и погребов продуктами земледелия, огородничества, лес­ных промыслов. С наступлением первых холодов производился забой скота, массовая заготовка мяса птицы. Так что все было готово и для организации свадебных пиров.

Отношение к вопросам создания семьи у татар в прошлом заметно от­личалось от современного. Молодые люди женились обычно в 18—22 года, поздние браки у мужчин были исключением. Девушки выходили замуж обычно в 16—18 лет, реже — в 19, 20. У тюркских и мусульманских народов в прошлом имели место ранние (по современным понятиям) браки в 12—13 лет, хотя нельзя сказать, что у татар Поволжья и Приуралья такие браки были широко распространены. Не было в татарской среде и «старых холостяков», так как каждый отец семейства своевременно заботился о семейном будущем своих сыновей.

Следует сказать, что выбор спутника жизни и времени женитьбы зачастую были в компетенции родителей. Даже в тех случаях, когда молодые, озаренные чувством любви друг к другу, предполагали соединить свои судьбы, последнее слово в решении этого вопроса было за родителями. При этом решающую роль играли родители жениха, обычно выступавшие инициаторами женитьбы.

При выборе невесты или жениха для своих детей старшее поколение ру­ководствовалось не только эмоциями или пожеланиями детей, а часто праг­матическими соображениями. Эти критерии особенно были распространены среди богатых людей.

Поскольку в традициях народа было беспрекословное подчинение воле родителей, главным образом воле главы семейства, дети (чаще девушки) с по­корностью принимали свою судьбу и иногда вынуждены были вступать в брак с теми, кого сами не выбирали. Редко, наиболее отчаянные из них противились родительскому решению. Формой протеста могло быть бегство из родительского дома. Дальнейшая их судьба обычно складывалась сложно. О таких слагались легенды и песни, некоторые из которых сохранились и до наших дней.

Обычно традиции народа, самосознание и мировоззрение брали верх, и молодые девушки, хотя и надеялись на счастливую судьбу, но были готовы к её превратностям и принимали решение родителей как должное, неизбежное. Но, как ни удивительно, большинство из заключенных таким образом браков оказывались счастливыми. Ещё сейчас встречаются в деревнях старики, коих в молодости поженили, не спросив их согласия, и они вспоминают прожитые годы со словами благодарности Всевышнему Аллаху. Одна устная история по­вествует, как сосватанные «заочно» молодые впервые встретились на народном гулянии җыен. Они были представлены друг другу, и оказалось, что невеста почти на голову выше жениха. Попытки сватов пересмотреть уже заключен­ный свадебный договор нашли возражение, прежде всего у будущих жениха и невесты, которые наотрез отказались отменить свадьбу. По рассказам, эта пара прожила долгую и счастливую жизнь.

О җыенах (досл. «сбор, собрание») следует сказать отдельно. Этот празд­ник в прошлом был весьма популярен. Он проводился обычно в начале лета, после окончания весенних посевных и других хозяйственных работ. По фор­ме он близок к сабантую, однако есть детали, которые говорят о җыенах как общественных мероприятиях, имеющих специальную функцию, а именно, заключения брачных договоров и поддержания экзогамии. Поэтому иногда в литературе встречается эпитет «җыен — праздник невест».

По традиции, у татар практиковалось раздельное воспитание юношей и девушек, а контакты на бытовом уровне были максимально ограничены. По­этому җыены, на которые собирались все жители нескольких близлежащих деревень, оказывались почти единственным временем в году, когда молодежь — парни и девушки — могли узнать и разглядеть друг друга получше. По­скольку с давних времен жители одной деревни обычно были представителями одного или нескольких близких родов, женихов и невест искали «в соседях».

Во время гуляния җыен устраивались молодежные игры, которые органи­зовывали обычно «профессиональные» свахи и сваты или, в любом случае, представители старших поколений, что совершенно исключало нарушение моральных норм общения, принятых в татарском мусульманском обществе. Обычно юношеские «развлечения» начинались с состязаний, в которых под общее веселье молодые люди демонстрировали свои способности и досто­инства, необходимые для будущей жизни, соответственно, проявлялись и недостатки. Парни состязались в скачках, борьбе, беге, хождении по бревну, лазании на вертикальный столб, других веселых, но требующих ловкости и внимания состязаниях. Девушки испытывали себя в сноровке ношения ведер с водой на коромысле, разбивании горшков с завязанными глазами и других. После состязаний устраивали девичьи хороводы. Ближе к концу җыена орга­низовывались совместные катания юношей и девушек на бричках и колясках. Конечно, под строгим присмотром стариков.

Случаи бракосочетаний вопреки воле родителей были крайне редким яв­лением. Осуществлялись они умыканием невесты или в результате сговора и бегства молодых. Умыкание невесты женихом («кыз урлау») редко совершалось без предварительного сговора молодых. Необходимость обычая «кыз урлау» в этих случаях была обусловлена особым положением женщины в тюркской и мусульманской среде. Откровенная инициатива девушки в вопросе замужества, к тому же без согласия родителей, считалась по меньшей мере неприличной и находилась в противоречии с нормами обычного и мусульманского права, бытовавшими в татарской среде.

Традиционная же форма обряда женитьбы проходила в следующей форме. Решение о сватовстве принималось обычно на семейном совете, где присут­ствовали ближайшие родственники жениха. После того, как решение было принято, родители приглашали в дом яучы (сват или сваха). Выбор яучы был делом не менее серьёзным, чем выбор невесты. Эти обязанности обычно воз­лагались на людей, обладающих способностями в дипломатии, красноречивых, умеющих ладить с людьми, пользующихся уважением в деревне. Некоторые из них специально занимались сватовством. Нередко приглашали в качестве яучы мулл, как людей более авторитетных. Итак, яучы, снабженный всеми инструкциями и напутствиями, отправлялся в дом невесты, где хозяева, как правило, уже бывали предупреждены о визите. Иногда яучы, отправляясь в путь, засучивал одну штанину, или наоборот, если он был обут в высокую обувь (сапоги, валенки) специально выпускал наружу одну из штанин. Это означало, что он не простой гость, а именно сват — яучы.

Придя в дом невесты, яучы начинал разговор с её родителями с какой-нибудь традиционной тирады. Отпускал несколько остроумных шуток, стараясь мак­симально расположить к себе хозяев дома. Постепенно завязывалась беседа о главной цели визита. Он представлял родителей и самого жениха, расхваливая их, насколько это возможно, если они жили в другой деревне и малоизвестны, то нередко преувеличивал размеры их благосостояния и личные качества, стараясь всячески склонить хозяев к положительному ответу. Иногда опытному яучы удавалось тут же уговорить хозяев. Но чаще всего родители не давали сразу решительного ответа, ссылаясь на серьёзность обсуждаемого вопроса и необ­ходимость посоветоваться со своими родственниками. Дать согласие на брак в первый визит яучы считалось не вполне приличным. Отказы во время первого визита также были редки, ибо это могло обидеть соседей раз и навсегда. По­следнее обстоятельство подчеркивает мудрость прошлых поколений и умение дорожить хорошими отношениями. Если же отказ имел место, то объяснялось это тем, что девушка ещё молода, а потому нужно немного подождать.