АЛЛАБИРДЕ ЯГАФАРОВ: ПОЛГОДА В СЕТЯХ БашЧК

Уголовное дело «О бывшем наркоме Госконтроля…»

Имя Аллабирде Ягафарова, одного из лидеров Башкирского национального движения, многократно встречается на страницах 4-томного документального сборника Б.Х.Юлдашбаева «Национально-государственное устройство Башкортостана» [1]. Однако никакие специальные исследования его жизни и деятельности, за исключением нескольких небольших публикаций [2, 3, 4] с очень скудными биографическими данными, долгое время не проводились. Прошло свыше десяти лет и после моего достаточно объемного исследования об Ягафарове, первом наркоме просвещения Малой Башкирии [5], деятельность которого на этом поприще из-за недостаточности сохранившихся архивных документов была обойдена вниманием. Во всех указанных выше источниках нет даже упоминания о том, что уже в апреле 1920 года он стал объектом разработки Стерлитамакской уездной чрезвычайной комиссии по борьбе с контр­революцией, находившейся тогда в столице Малой Башкирии, административно бывшей частью Уфимской губернии, а потому подчинявшейся Уфимской ГубЧК.
Уездные чекисты, находившиеся в Стерлитамаке и считавшиеся «глазами и ушами» последней, недоброжелательно относились к Башкирской чрезвычайной комиссии (БашЧК), образованной 3 марта 1919 года в соответствии с постановлением Башкирского военно-революционного комитета (БашВРК) в селе Темясово Орского уезда, и поэтому ставшего его собственной силовой структурой [6; 1. Том 2 (2)., с.533, 535–539]. Декрет «О государственном устройстве автономной Советской Башкирской Республики» от 19 мая 1920 года оставил военные дела в ведении Башкирского военного комиссариата, непосредственно подчиненного ближайшему (Заволжскому) окружному комиссариату, а борьбу с контрреволюцией передал в ведение органов Всероссийского ЧК, образованных по соглашению с Башкирским Сов­наркомом. Новым председателем БашЧК, ставшим номенклатурой центрального органа ВЧК, назначили Семена Лобова1, который до этого возглавлял Саратовскую ГубЧК.
31 декабря 1934 года, через месяц после убийства в Ленинграде Сергея Кирова, при разработке архива ВЧК-ОГПУ-НКВД под №55260 появилось дело с названием «Контрреволюционная деятельность Башкирского правительства». В нем шла речь о том, что члены Башкирского правительства – нарком по военным делам Валидов, председатель Башревкома Юмагулов и другие, будучи враждебно настроенными к Советской власти и РКП(б), сгруппировали вокруг себя националистические контрреволюционные элементы и попытались вызвать среди башкирских националистов восстание против Советской власти. По этому делу, которым занимался Особый отдел указанного архива, в качестве обвиняемых проходила группа из 11 человек. Она была ликвидирована Всебашкирской ЧК в середине 1920 года в Стерлитамаке. Среди них были Ахметзаки Валидов (в его отношении в деле нет никаких процессуальных документов); Харис Юмагулов, с мая 1919 по март 1920 возглавлявший Башревком (в деле процессуальные материалы отсутствуют, есть лишь указание об их передаче в Верховный трибунал ВЦИК); Тагир Имаков, несколько дней в январе 1920 года исполнявший обязанности председателя БашЧК; Камал Каспранский (он же Ахметкамал Измайлов), с марта 1920 года политсекретарь Башобкома ВКП(б); и Аллабирде Ягафаров, с февраля 1919 нарком просвещения, с июля того же года нарком Госконтроля, а в случае отсутствия председателя Башвоенревкома исполнявший его обязанности.
Материалы этого небольшого уголовного дела «О бывшем наркоме Госконтроля [Башреспублики] Ягафарова Аллабирде, [обвиняемого] в контрреволюции» (архивный номер В-7702, в 1-м томе, 62 стр.), открытого Стерлитамакской уездной чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией в апреле 1920-го, а в мае того же года переданного новой Всебашкирской ЧК, и стали предметом небольшого исследования, положенного в основу этой статьи.
Обратимся сначала к малоизвестным страницам биографии Аллабирде Ягафарова. Начнем с некролога о его смерти, размещенного в газете «Известия БашЦИК Советов и Башобкома РКП(б)» в №19 от 25 февраля 1922 года [7]: «В городе Самаре от сыпного тифа умер один из видных работников Башреспублики в период ее организации тов. Ягафаров Аллабирде. Тов. Ягафаров родился в деревне Беляу Уфимского кантона, получил образование в 2-классном русско-башкирском училище Уфимского кантона, затем в Орске и до революции служил учителем Идельбаевской школы и заведующим библиотекой. Тогда же был командирован Оренбургским губернским земством в Москву на учебу в Народный университет имени Шанявского2, где окончил курс по внешкольному образованию. После Февральской революции был избран членом Орского уездного земства. По выбору башкир Орского уезда в 1917 году делегирован в Российский мусульманский съезд в Москве, где стал одним из инициаторов образования группы башкирских федералистов, отколовшихся от большевиков-пантюркистов…»
Обратим внимание на то, что информация о годе (1886-й, без указания месяца и дня) и малой родине Ягафарова в некрологе не соответствует официальным данным, которые были опубликованы в «Книге памяти Республики Башкортостан» [8]. В последней годом его появления на свет значится 1885-й, местом рождения – деревня Юмагузино [Кугарчинского района] БАССР. Уточним дату и место рождения Аллабирде Ягафарова по анкете №189 для арестованных, находящейся в деле №7702, собственноручно заполненной обвиняемым на второй день после задержания органами БашЧК (13 июля 1920): «возраст – 34 года, родился в октябре 1885 года, уроженец Усергановского кантона 5-й Усергановской волости деревни 3-й Юмагузинской [это хутор Беляу-Землянский Орского уезда Оренбургской губернии, ныне Кувандыкского района Оренбургской области]».
Окончив курсы по внешкольному образованию Московского народного университета Шанявского, Аллабирде Ягафаров вернулся на родину и сразу же окунулся в решение проблем перестройки учебно-воспитательной работы, став одновременно и членом Орского уездного земства. Немногим известно, что его уже в то время интересовали не только проблемы организации народного образования. Ягафарову была близка и сфера предпринимательства, в частности, добыча золота в окрестностях Баймака. Отсюда и его внимание к изучению вопросов земельного права башкир и проб­лемам просветительской деятельности в кооперации. В публикации Салавата Галлямова [2] упоминается о том, что Ягафаров неоднократно встречался в Санкт-Петербурге и Москве с теоретиками и лидерами Российской конституционно-демократической партии (кадетов) П.Н.Милюковым и П.Б.Струве.
Основанный Шанявским Московский народный университет сыграл большую роль в зарождении в России профессионального кооперативного образования. В 1910 году на его базе открылись курсы по ко­операции, позже преобразованные в Высшие кооперативные курсы Центросоюза. Поэтому неудивительно, что при организации в том же году Оренбургского кооперативного общества Аллабирде Ягафаров вошел в члены его правления. Там он познакомился, а затем и сблизился с Сагитом Мрясовым, будущим активным деятелем Башкирского национального движения, в то время муллой Мраковского сельского общества, который позднее вошел и в члены правления Оренбургского Покровского кооперативного союза.
Февральская революция 1917 года стала буквально взрывом демократических настроений в стране. Неудивительно, что в этих условиях Аллабирде Ягафаров и Сагит Мрясов оказались в самой гуще общественно-политических событий и стали одними из первых лидеров нарождающегося Башкирского национального движения. Уже через два месяца, в апреле, их выбрали от башкир Орского уезда делегатами 1-го Всероссийского мусульманского съезда, который прошел 1–10 мая в Москве. Аллабирде Ягафаров и Сагит Мрясов выступили на нем с инициативой создания Башкирского областного бюро, положившего начало национальному движению за автономию Башкортостана. В состав этого Бюро третьим вошел Ахметзаки Валидов, избранный делегатом от Туркестана. Несмотря на то, что Ягафаров стал одним из зачинателей Башкирского национального движения, на 1-м Всебашкирском курултае, открывшемся 20 июня 1917 года в Оренбурге, он не вошел в состав Башкирского центрального шуро. Лишь в декабре 1917 года на 3-м Всебашкирском учредительном курултае, состоявшемся в Оренбурге, Аллабирде Ягафарова избрали в Малый курултай. Он вошел и в состав первого Башкирского правительства, заняв должность управляющего внутренними делами.
В ночь с 16 на 17 февраля 1918 года Ягафаров оказался в числе членов Башкирского правительства (среди них были Сагит Мрясов и Ахметзаки Валидов), арестованных в Оренбурге по инициативе Мусульманского военно-революционного комитета (в нем верховодили левые татарские и башкирские коммунисты, ярые противники национально-территориальной автономии) по обвинению в заговоре против Советской власти. Заложники, освобожденные из двухмесячного заключения башкирским отрядом Амира Карамышева и казачьей частью белого атамана Дутова, которые совершили 4 апреля дерзкий налет на город, собрались в начале июня 1917 года в Челябинске. Город в это время был занят мятежным чехословацким корпусом, движущимся во Владивосток по Транссибирской железной дороге. Бывшие мятежники призвали башкирский народ с оружием в руках выступить на борьбу с большевиками.

В должности наркома просвещения

Уже в июле появились специальные военные отряды, начавшие боевые действия против Советской власти. Сагита Мрясова избрали председателем Башкирского центрального шуро, он временно возглавил и Башкирское правительство. Аллабирде Ягафаров по-прежнему в этом правительстве отвечал за внутренние дела, но непосредственного участия в боевых действиях не принимал. Он в основном занимался формированием кантонных органов власти и координацией их деятельности, фактически отвечая лишь за бесперебойное функционирование местных органов власти.
После перехода Башкирского правительства и войск на сторону Советской власти Ягафаров активно участвовал в проведении 1-го Башкирского военного съезда, который состоялся 21 февраля 1919 года в Темясово. На нем он был избран членом нового Башкирского правительства – Башревкома, в котором занял должность наркома просвещения Башкирской респуб­лики [1, Т.2 (2), с.428–429]. В марте того же года Ягафаров стал уполномоченным Башревкома в Уфе при главном комиссаре Восточного фронта и занимался вопросами обеспечения населения Малой Башкирии хлебом [1. Т.2 (2), с.437].
В заключенное 20 марта 1919 года «Соглашение Центральной Советской власти с Башкирским правительством» вошло положение о том, что «власть Автономной Башкирской Советской Рес­публики (АБСР) организуется в точном соответствии с Советской Конституцией, утвержденной V Всероссийским съездом Советов». Это означало, что органы управления Малой Башкирии должны были быть пересмотрены по образцу органов власти Советской России. Однако, не дождавшись переговоров о переходе на сторону Советской власти, руководители Малой Башкирии самостоятельно приступили к формированию новых структур власти, но не в соответствии с Конституцией РСФСР: вся полнота власти, как законодательной, так и исполнительной, на 1-м Всебашкирском съезде была передана Временному революционному комитету – Башревкому – еще в феврале 1919 года. Первым его председателем сначала был Ахметзаки Валидов, а с мая того же года – Харис Юмагулов. За Валидовым оставили только пост военного комиссара Башревкома.
Претворение в жизнь «Соглашения...» от 20 марта 1919 года задержалось с началом военного наступления колчаковских войск. В середине марта белые заняли Уфу, а через два месяца в их руках оказалась практически вся территория Башкортостана. Башревком вместе с другими советскими учреждениями был вынужден временно эвакуироваться в Саранск, где все его бывшие отделы и наркоматы объединились в семь главных наркоматов (внутренних дел, юстиции, внешних сношений, народного хозяйства, военный, по национальным делам и контроля), а состав президиума Башревкома увеличили до семи человек, каждый из которых руководил одним из комиссариатов. Аллабирде Ягафаров, член Президиума Башревкома, сначала временно руководил наркоматом внутренних дел, одним из восьми отделов которого являлся отдел народного образования.
4 июня 1919 Ягафаров стал временно исполняющим обязанности наркома финансов (наркомат создали дополнительно к семи названным выше), хотя только неделей раньше его избрали на требующую большой отдачи сил должность секретаря президиума Башревкома [1. Т.2 (2), с.468]. В тот же день Башревком заслушал доклад Аллабирде Ягафарова «как комиссара просвещения», а уже через две недели, 20 июня 1919 года, в приказе, подписанном Харисом Юмагуловым, он не только «временный комиссар просвещения», но еще и «комиссар народного контроля» [1. Т.2 (2), с.485]. Документально установлено, что комиссаром просвещения Аллабирде Ягафаров оставался до реэвакуации Башревкома в Стерлитамак, который по решению федеральной власти стал временной столицей Башреспублики.
Почти весь сентябрь 1919 года Ягафаров исполнял обязанности председателя Башревкома, сначала как член его президиума проводил в Уфе переговоры по приемке аппарата управления местностями Уфимской губернии, подлежащих передаче Башреспублике в связи с образованием Большой Башкирии, а затем как председатель Военно-революционного комитета Башрес­публики занимался огромной работой по реализации постановления ВЦИК РСФСР «О передаче Башкирскому революционному комитету всего аппарата управления и об организации управления на территории Башкирской Советской Рес­публики» от 15 сентября 1919 года [1. Т.3 (1), с.60–65].
Процесс национально-государственного строительства Малой Башкирии происходил в условиях жесткой конфронтации Башревкома с партийными и советскими функционерами из соседних губерний и Центра, часть которых относилась к башкирской автономии откровенно отрицательно. Считая Башкирское национальное движение мелкобуржуазным и даже контр­революционным, при каждом удобном случае они способствовали вытеснению руководителей этого движения из создаваемых новых органов управления Башкирской рес­публики. На то, разумеется, были нередко и достаточно веские причины. Так, особое раздражение Центра вызвала экономическая политика Башревкома, который объявил, что торговля является обязательным элементом нормального функционирования экономики и запретил вывоз из Башкортостана большинства товаров, в первую очередь продовольственных. Другим примером стала острая политическая борьба, развернувшаяся на 1-ой Башкирской областной партийной конференции (она же учредительная Всебашкирская конференция РКП(б)), прошедшей в Стерлитамаке 8–11 ноября 1919 года, в работе которой кроме коммунистов Малой Башкирии участвовали представители ЦК РКП(б), Уфимского, Оренбургского и Челябинского губкомов партии.
Еще в период эвакуации Башревкома в Саранск его председатель Харис Юмагулов, выступая в качестве представителя «Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока (март 1919 – январь 1921)», действовавшего на правах отдела ЦК РКП(б), учредил «Центральное бюро коммунистов Советской Башкирии» как независимую Коммунистическую партию Башкирии и обратился в Москву с просьбой о ее признании и установления братских отношений. Однако ЦК РКП(б) не утвердил появление такой независимой партии, в основу построения которой был положен не классовый, а национальный принцип. На 1-ой Башкирской областной партконференции приняли окончательное решение о том, что «Башкирская партийная организация есть областная партийная организация». Конференция избрала областной комитет Башкирской организации РКП(б), председателем президиума которого стал Харис Юмагулов, а его заместителем Федор Самойлов, с 1919 года уполномоченный ВЦИК при Башревкоме.

В дело вмешался Владимир Ленин

25 октября 1919 года состоялось заседание политбюро РКП(б). Среди других вопросов на нем обсуждалось заявление председателя ВЧК Феликса Дзержинского о ненормальной ситуации в отношениях между советскими организациями Уфимской губернии и Башревкомом. Дзержинский обвинил правительство Башкирской республики в контрреволюционной деятельности. В декабре 1919 года Ленин, получив телеграммы от Самойлова и Юмагулова, в которых шла речь о разногласиях между Уфимским губревкомом и Башревкомом, дал распоряжение, чтобы для него собрали все телеграммы для расследования данного конфликта.
Другой причиной столкновения стала борьба вокруг вопроса о создании Объединенной Татаро-Башкирской республики. 22 марта 1918 года Комиссариат по делам национальностей, возглавляемый в то время Сталиным, принял декрет об учреждении «Татаро-Башкирской Советской Республики Российской Советской Федерации», вызвавший негативную реакцию со стороны большинства башкир, что еще больше усилило среди них антитатарские и антицентристские настроения. Решением Политбюро РКП(б) от 13 декабря 1919 года этот декрет аннулировали, однако это не остановило ускоренное назревание конфликта.
В ночь с 15 на 16 января 1920 года в Стерлитамаке по распоряжению Хариса Юмагулова арестовали двух членов областного комитета РКП(б). В течение следующего дня задержали еще ряд ответственных партийных работников (единственным неарестованным членом Башобкома остался только Федор Самойлов), в городе патрулировали войска. Башревком обратился к населению с воззванием, в котором разъяснялась причина ареста членов обкома партии и сложивше­еся в Малой Башкирии положение. Объявляя местное партийное руководство в лице обкома в стремлении ликвидировать автономию Башкирии, сменить неугодный Башревком, правительство призвало население поддержать его.
Непосредственной причиной арестов стали события, произошедшие накануне. Решением обкома партии от 13 января на должность председателя БашЧК без согласия Башревкома назначили представителя татарской национальности, креатуру обкома партии. В тот же день Башревком аннулировал это решение на том основании, что подобные вопросы всецело находятся в компетенции правительства. Другим фактором, вызвавшим столкновение между государственными и партийными структурами, стала борьба вокруг вопроса о создании при Башревкоме отдела внешних сношений. Руководить им поставили члена Башревкома, «человека Юмагулова». Обком в этом шаге усмотрел стремление правительства к еще большей независимости в своих действиях и отменил решение Башревкома, как незаконное. Башкиры были возмущены и провалом проекта «Башкиро-Казахской Федерации», который рассматривался в качестве альтернативы вынашиваемому Центром плану создания Татаро-Башкирской Республики. Все сказанное стало последней каплей, переполнившей терпение правительства Башреспублики.
16 января 1920 срочной телеграммой Ленин потребовал от председателя Башревкома Хариса Юмагулова «немедленно выехать в Москву для дачи показаний по поводу происшедших в Стерлитамаке событий». 19 января арестованных членов обкома партии и других коммунистов освободили. Для наведения порядка командующий Туркестанским фронтом Михаил Тухачевский ввел в городе военное положение, а уже через две недели Хариса Юмагулова на должности председателя Башревкома сменил Ахметзаки Валидов, бывший до этого в правительстве комиссаром по военным делам, во время январских событий находившийся в Москве и поэтому не принявший в них участие. Однако нападки на Башревком, теперь уже во главе с Валидовым, продолжились. В начале марта он выступил за отсрочку созыва 2-ой областной партконференции, на чем настаивал Центр. Валидов был также против созыва съезда Советов Башреспублики, указывая в качестве причины «гражданскую войну, слабую подготовленность башкир и наличие трений на национальной основе».
28 апреля по настоянию Председателя ВЧК Феликса Дзержинского Валидов был отозван ЦК РКП(б) в Москву. 15 июня того же года, выразив несогласие с постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «О государственном устройстве АСБР» от 19 мая 1920, он направил своим соратникам в Стерлитамаке тайное послание, в котором предложил в знак протеста против политики большевиков прекратить с ними сотрудничать, «отделиться от татар и русских коммунистов и организовать Башкирскую коммунистическую партию»3. В Башкортостане он рекомендовал остаться Аллабирде Ягафарову и Гумеру Куватову4, наркому здравоохранения, назначенному на эту должность еще в Саранске: «…Разъезжайтесь по Востоку – туда, где находится больше мусульман, и работайте энергично. Не оставляйте никого в Центре из башкир, которые должны были служить прихвостниками русских шовинистов и могли бы своим влиянием привлечь башкирский народ. В Центре оставьте для связи Ягафарова и Гумера Куватова» [1. Т.4 (1), с.216–217].
15–17 июня 1920, следуя установке Валидова, большинство членов Башревкома и Башкирского правительства под разными предлогами, основным из которых стал религиозный праздник «Ураза-байрам», приходившийся на эти дни, покинули Стерлитамак. В селе Ново-Усманово Бурзян-Тангауровского кантона они созвали совещание, на котором признали, что сложившееся положение совершенно безнадежно. И поскольку национальную политику ЦК РКП(б) и Советской власти изменить нельзя, существование Башкирской респуб­лики фактически будет возможным только на бумаге.
21 июня 1920 состоялось экстренное заседание Башкирского обкома РКП(б), на которое для получения разъяснений о причине внезапного отъезда из Стерлитамака Башревкома и членов Башкирского правительства был приглашен «тов.Ягафаров, беспартийный».
Из ответов А.Ягафарова, 1920, 21–22 июня: «…Точных сведений – кто куда уехал – у меня нет, некоторые члены ревкома и наркомы уехали в командировки, некоторые уехали ввиду 3-дневного праздника… Официально никаких полномочий мне тов.Имаков [Тагир Имаков, и.о. председателя Башревкома, покинувший Стерлитамак 15 июня] не передавал, никаких указаний не делал. Поэтому от имени Башревкома я говорить не могу. Явившись вчера [20 июня] в Башревком и увидев пустые места, я по долгу службы должен был занять место председателя… Положение о БССР от 22 мая5 произвело на наших ответственных работников убийственное впечатление. Мы создали автономную республику, теперь центр ее нам не дает. Стало ясно, что мы работаем в пустом пространстве… Предлагаю вопрос об организации власти оставить до среды, так как это очередной день созыва Пленума ревкома, а если члены ревкома и наркомы не вернутся, я сам буду считать создавшееся положение безвластным и подпишусь под необходимостью конструирования новой власти» [1. Т.4 (1), с.252–255].
23 июня года 1920 по решению президиума Башобкома РКП(б) создали Временный Башкирский ревком, избравший своим председателем Файзуллу Мансырова, бывшего комиссара Башкирской группы войск, которая сражалась против Юденича под Петроградом. С февраля 1920 года он был членом Ревтрибунала этой группы войск. 25 июня на открывшемся в Стерлитамаке 1-м съезде Советов Башкирской АССР старый БашВРК ликвидировали, а его полномочия передали БашЦИКу и Совнаркому БашАССР. 26 июня в 7 часов вечера Аллабирде Ягафаров, член Президиума 1-го состава Башревкома, в присутствии членов Башобкома РКП(б), в числе которых кроме Мансырова был и председатель БашЧК Семен Лобов, передал председателю Башревкома 2-го созыва свои полномочия Башревкома старого состава.
Из акта передачи полномочий…: «…Тов.Ягафаров изъявил желание сложить с себя полномочия Президиума ревкома, словесно [выделено нами. – Ю.Е.] переданные ему тов.Имаковым, и передал печать Башвоенревкома».
В тот же день Аллаберде Ягафаров направил в Москву в адрес Башпредставительства при ВЦИК телеграмму: «Вследствии отъезда товарищей из Башревкома остался один и не могу отвечать за республику. По-прежнему стою на точке зрения Заявления Башревкома [известно как «Записка Валидову», будет представлено ниже. – Ю.Е.] и прошу снять меня с должности. Ягафаров». Через две с половиной недели председатель БашЧК, одновременно нарком внутренних дел БашАССР, С.С.Лобов подписал ордер №63 на арест гражданина Ягафарова и обыск в его квартире по адресу: Стерлитамак, ул.Мечетная, дом 9.
Из первой части следственного дела В-7702 следует, что Стерлитамакская чрезвычайная комиссия (размещалась на Базарной площади, дом 9), не скрывавшая своего негативного отношения к Башкирской Автономии, установила наружное наблюдение за Ягафаровым еще со 2 апреля 1920 года. Ежедневно, с шести утра до десяти вечера, к его дому приходил «наблюдатель» под именем Виктор. Последний остался в этой роли, когда БашЧК перешла в ведение Всероссийской ЧК. Из 54 рукописных и машинописных донесений, составляющих значительную часть следственного дела, под которым стоит имя Виктора, приведем выдержки только из одного донесения, написанного им 28 июня 1920 после отъезда членов правительства и других ответственных лиц из Стерлитамака:
«Ягафаров, он же Змея, проживающий по Мечетной улице, дом 9, занимался сегодня в Гос­контроле. …Среднего роста, полный, лицо – английское, волосы – черные, сегодня был в брюках навыпуск, рубашка – кремовая, ремень – желтый, шляпа – черная… С утра ходил в Гос­контроль, общался с оставшимися в Стерлитамаке бывшими членами Башревкома, а также со следующими лицами…, проживающими по адресам…, время их прихода и ухода… Вечером к нему приходили 4 неизвестных мне человека, затем он уехал на рыбалку. Виктор».

О чем говорят документы

В следственном деле В-7702 находятся ордер на арест Ягафарова, анкета арестованного, факсимиле первой части которой (восемь пунктов из 25) было приведено выше, и протокол дознания, содержащий материалы его 2-х дневных допросов (13–14 июля). Начнем с анкеты, в которой имеются сведения об Аллабирде Ягафарове, часть которых публикуется впервые: «состав семьи: жена Талипа Рашитовна (25 лет), двое детей (5 лет и 1 год), мать – Гульмиямал (70 лет). Проживают вместе, занимаются хозяйством в деревне 3-й Юмагузиной; партийность – беспартийный, сочувствую партии РКП(б); профессия – народный учитель; место работы (службы) – с начала войны до 1 марта 1971 – учитель, библиотекарь, с марта 1917 по день ареста – БашОблСовет, Башправительство, Башревком, в настоящее время – член Президиума Башревкома, нарком Госконтроля; привлекался ли к ответственности по суду или в административном порядке – да, в начале 1918 года был арестован в Оренбурге в числе членов Башправительства за создание Башкирской автономии; отношение к воинской повинности – безбилетник».
Оборотная часть анкеты заполнена рукой следователя: когда, кем, где арестован: «12 июля 1920 года, комиссаром БашЧК, в квартире; когда, кем допрошен, предъявленное обвинение – допрошен 13 июля 1920 года Следственной частью БашЧК, обвинен в соучастии с Валидовскими членами Башревкома и агитации национализма среди башкирского населения». Нельзя не обратить внимания на детали заполнения следователем этой части анкеты. Формулировка обвинительного заключения, предъявленного Ягафарову, приведенная в аннотации, значительно шире вписанной в анкету в первый день допроса (13 июля). Ниже речь пойдет о документе, находящемся в деле В-7702, в котором был сформулирован окончательный вариант обвинения, уточненный следователем лишь в конце последнего допроса обвиняемого (15 июля). А пока временно зафиксируем наличие в этой части анкеты «Примечаний арестованного», настоявшего на них и оставившего написанный его рукой следующий комментарий: «Предъявленное обвинение считаю неосновательным. Прошу по всем пунктам обвинения допросить свидетелей. 15 июля 1920 года. Ягафаров».
Вторая часть анкеты, официально заполненная администрацией места заключения, содержит ответы на вопросы: «место заключения – Дом принудительных работ БСР [Башкирской Советской Республики]; по чьему Ордеру зачислен – Все БашЧК; за кем зачислен – за Все БашЧК; приметы заключенного – на лбу родинка (бородавка)».
В деле В-7702 имеется написанный рукой следователя 5-страничный протокол дознания (13–15 июля 1920), скрепленный, как и положено, подписями допрашивающего и обвиняемого. Первая страница документа начинается с ответов Ягафарова на стандартные вопросы: фамилия, возраст.., далее идут его показания, состоящие как бы из двух частей. Первая часть допроса начинается так: «В квартире товарища Валидова [почему там? – не знаю] поздним вечером 15 или 14 мая [конкретно? – точно не помню] состоялось заседание всех ответственных работников Башучреждений и Башревкома, как-то [перечислил около 20 человек, некоторых по фамилии не помню]. Инициатором собрания были Каспранский [Камал Каспранский (Измайлов), тогда – политсекретарь Башкирского обкома РКП(б)] и Имаков [Тагир Имаков, в то время и.о. председателя Башревкома после отъезда Валидова в Москву]. Обсуждали полученную из Центра телеграмму Валидова6 с сообщением о том, что Сталин ознакомил его с последним решением ЦК РКП по Башкирскому вопросу. Той же ночью результаты этого обсуждения телеграфом были переданы в Москву». Сегодня содержание этой телеграммы известно как «Записка Валидову»7, переданная 15 мая 1920 по прямому проводу из Стерлитамака в Москву, подписанная уже 50 (!) «членами Башвоенсовета и ответственными лицами партийных и советских работников Башкирии». Во второй части допроса Ягафарову задали вопросы (он на них ответил) о внезапном отъезде членов Башревкома из Стерлитамака 16 июня 1920. Сказанное обеими сторонами фактически совпадает с тем, что имело место месяц назад (21–22 июня 1920 года) на заседании Башобкома РКП(б).
В следственном деле В-7702 находится заявление Ягафарова, написанное им 16 июля 1920 года на имя председателя БашЧК Семена Лобова, в котором арестованный отклонил все предъявленные ему обвинения как совершенно необоснованные и несправедливые: «…Я с бежавшим [из Стерлитамака] никакой связи не имел, бегство их было совершено без моего ведома, никакой агитации среди башкирского населения ни устно, ни письменно я не делал, что могут подтвердить все советские и партийные деятели, лично заинтересованные в моем обвинении, находящиеся в Стерлитамаке… Прошу БашЧК по одному только подозрению не томить меня в тюрьме, а если мое пребывание в Стерлитамаке для пользы дела признаете ненужным, прошу дать разрешение выехать в свою родную деревню или за пределы БССР, о чем заявлял уже раньше Президиуму нового Башвоенревкома. О результатах прошу меня уведомить. 16 июля 1920 года. Ягафаров».
Только 6 октября 1920 года под расписку о невыезде Аллабирде Ягафаров вышел на свободу. Никакого дальнейшего решения по его делу БашЧК принято не было. О последних годах жизни Аллабирде Ягафарова говорит единственный документ – последняя часть некролога о его смерти, подписанного буквами Г.Ф., за которыми с большой вероятностью скрыт его автор – Габдрахман Фахретдинов [9].
Из «Известий БашЦИК…», 1922, №19: «…После ухода старого Башревкома тов.Ягафаров оказался единственным его членом, не покинувшим свою работу. После этого на некоторое время, отказавшись от политической деятельности, он отдал себя научной работе в Наркомпросе, затем посвятил последние месяцы жизни работе в Башцентрсоюзе, где проявил видную активность, управляя отделом общественного питания при организации АРА8. Будучи командирован в Усерганский кантон для ревизии кантотделения, по дороге в Самару заболел сыпным тифом и умер. Тов.Ягафаров был ценным работником Башреспуб­лики не только как человек с сильной волей и искренним отношением к делу, но и как научный работник. Один из самых лучших знатоков Башкирской истории и словесности, он в последнее время все собранные им материалы приводил в порядок с целью их издания, но неожиданная смерть прервала эту работу. Г.Ф.».
С 1991 года с принятием Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» органы прокуратуры независимо от наличия обращений заинтересованных лиц начали проверять дела с неотмененными решениями судов и несудебных органов. Прокуратура Республики в своем заявлении9 от 7 августа 1997 года по делу В-7702 в отношении Ягафарова А.Н., 1885 года рождения, нашла, что на него распространяется действия статей 3-й и 5-й Закона «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года и восстановила его честное имя.

Ссылки:

1 С.С.Лобов (1888–1937 гг.), член РСДРП (с 1913-го), с 1918-го – в органах ВЧК: зампред Петроградской ЧК, председатель Саратовской ЧК, с 7 июля по 10 декабря 1920 года – председатель БашЧК, одновременно нарком внутренних дел Башкирии. Затем был уполномоченным ВЧК на Кавказе, с 1921 года – на хозяйственной работе в Петрограде, входил в состав Президиума ВСНХ (1924–1926 гг.). Награжден орденами Ленина и Красного Знамени. Репрессирован в 1937 году, в 1956-м реабилитирован и восстановлен в членах партии.

2 Московский городской университет имени А.Л.Шанявского, который открыли в 1908 году на средства, пожертвованные городу генералом Шанявским (1837–1905 гг.), действовал как общедоступное учебное заведение с программами высшего и общего образования. При университете функционировали курсы дошкольного воспитания, внешкольного образования и библиотечного дела.

3 21 мая 1920, всего за день до опубликования декрета о правовом устройстве Башкортостана в «Известиях ВЦИК», на заседании Оргбюро ЦК РКП(б) с участием Сталина было решено «отозвать через Президиум ВЦИК Валидова на три месяца с правом работы в других местах», сохранив за ним жалование председателя ревкома, и предложить в случае желания возможность отдохнуть в санатории. Валидов, получив отпуск в июне 1920 года, сначала выехал в Баку, а затем в Среднюю Азию, навсегда покинув Советскую Россию.

4 Г.Г.Куватов (1883–1946), активный участник Башкирского национального движения, назначенный Башревкомом 23 мая 1920 первым в истории республики наркомом здравоохранения. Занимал должность до 1928 года, затем стал полномочным представителем БАССР при президиуме ВЦИК и окончил Коммунистическую академию в Москве. Внес огромный вклад в развитие здравоохранения Башкирии, его именем названа Республиканская клиническая больница.

5 Декрет ВЦИК и СНК РСФСР «О государственном устройстве…» от 19 мая 1920 был опубликован в №109 «Известий ВЦИК» от 22 мая.

6 В этой «Записке Валидова», переданной 14 мая 1920 в Стерлитамак по прямому проводу из Башпредставительства в Москве, сообщалось о подготовленных в Центре новых конституционно-правовых нормах по Башкортостану и предпринимаемых в связи с этим кадровых переменах в его руководстве, которые через 5 дней найдут отражение в декрете ВЦИК и СНК РСФСР «О государственном устройстве…» от 19 мая 1920 [1. Т.4 (1), с.210–211].

7 Содержание «Записки Валидову» и фамилии всех подписавших ее также известны [1. Т.4 (1), с.212–213].

8 АРА (сокр.англ. American Rerief Adminig­trution – Американская администрация помощи), неправительственная благотворительная организация США (1919–1923), созданная для организации помощи европейским странам, пострадавшим в ходе Первой мировой войны. В 1922 году в связи с голодом в Поволжье деятельность АРА была разрешена в России.

9 Из этого заявления прокуратуры РБ взята окончательная формулировка обвинительного заключения, предъявленного Ягафарову, помещенная в статье. Это результат юридического оформления прокуратурой РБ еще одного документа из дела В-7702 – «Обвинительного заключения», написанного рукой следователя на безобразно-неграмотном языке уже после окончания всех вопросов, на котором обвиняемый оставил свой краткий комментарий – «Читал. Ягафаров. 14.VII».

Литература

1. Национально-государственное устройство Башкортостана (1917–1925). Документы и материалы в 4 томах (автор-составитель Б.Х.Юлдашбаев). – Уфа: Китап, 2002–2009.
2. Галлямов С. Аллабирде Ягафаров – тархан рода Бурзян-Тангаул / Башкирская философия. Эстетика. Т.4. – Уфа: Китап, с.336–337.
3. Кульшарипов М. Аллабирде Ягафаров – видный деятель башкир­ского национального движения // Ватандаш. – 2010. – №1. – С.50–54.
4. Ярмуллин А.Ш. У истоков Башкир­ской Республики. Биографии деятелей Башкирского национального движения (1917–1920). – Уфа: Китап, 2017. – С.37–39.
5. Ергин Ю.В. Аллабирде Ягафаров – первый нарком просвещения Малой Башкирии // Педагогический журнал Башкортостана. – 2011. – №6(37). – С.175–189.
6. Мардамшин Р.Р. Башкирская чрезвычайная комиссия (Страницы истории). – Уфа: Китап, 1999. – 122 с.
7. Известия БашЦИК Советов и Башобкома РКП(б). – 1922. 25 фев­раля. – №19.
8. Ягафаров Аллабирде Нурмуха­метович (1885) / База данных «Жертвы политического террора в СССР. Книга памяти Республики Башкортостан». Эл.ресурс: https:ru.openlist.wiki.
9. Ергин Ю.В. Подлинные доку­менты Следственного дела В-4506 журналиста и историка Габдрахмана Фахретдинова, старшего сына муфтия ЦДУМ Ризаитдина Фахретдинова. // Ватандаш. – 2010. – №2. – С.45–61.