Розалия СУЛТАНГАРЕЕВА,
доктор филологических наук

Мой отец Асфандияр Мухамедьярович Султангареев вел свои дневники с 1942-го по 2009 гг. 26 февраля 2010 года его не стало. Остались толстые тетради, письма, блокноты с его воспоминаниями о времени и стране. А черный маленький блокнот прошел с ним всю войну. Некоторые написанные карандашом страницы стерлись. Записи велись на башкирском и русском языках.

Дневники отца

Среди дневников отца есть большая амбарная книга, обшитая шелковой, в зеленую полоску, тканью. «Уважаемый читатель! Перед вами книга-трофей, выданная мне начальником АХЧ Власовым в г.Дрезден в день погрузки в вагоны перед отправкой домой, в Россию, 14–16 июня 1945 года. Она невольно стала «Книгой Памяти», ибо прошла со мной большую часть моего боевого пути в период Великой Отечественной войны от Дрездена до Чайболсана (Монголия) и обратно до Ново-Сепяшево (ноябрь 1945 г.). Храните эту книгу как священную».

Подписано 31 марта 2005 г.

Воспоминания о войне чередуются с событиями мирной жизни, прозорливыми суждениями о людях, погоде, пословицами и поговорками. Например, «Үҙ генәйе ир була
алмай – ир булғанды күрә алмай» (Сам мужчиной стать не может, потому мужчину ненавидит). Имеются короткие легенды, сведения о родословной, песни моей мамы Ямили Сабанчиной.

С каждым годом, отдаляющим нас от момента его ухода в вечность, усиливается пронзительно острое чувство раскаяния. Атайым, я не дослушала тебя, не вняла твоему
самоотверженному желанию передать нам мудрый опыт жизни. Атай писал и под пулями, и перед опасными заданиями в разведке, и в долгие одинокие вечера, когда в 74 года остался вдовцом и жил один.

В последние годы жизни чувствовалось его разочарование в людях: «Балалар, дети мои, будьте осторожны, злое в человеке пробудилось». Боль, досада, стыд за безнравственность людей, за утрату человеческих ценностей, крушение законов чести стали причиной его гнева. Вышагивая твердым шагом по комнате, в сердцах выговаривая свое неприятие, останавливался и вопрошал: «Мы для этого воевали? Ради этой гнуси погибли мои фронтовые друзья?! Молодые, совсем юноши!»

Мы молча слушали, понимая, что лавина огня должна выйти из его души. Атайым оставался защитником доблести, чести, борцом за Отчизну. Пером его движет глубокая любовь к жизни, к родным истокам, священным заповедям: почитание многовековых законов предков, родословной, кровнородственных связей. Главная сила его неравнодушия – неиссякаемая верность Чести (Намысу), постоянная работа во имя совершенствования мира, человека. Гордый и смелый воин, честный и отважный патриот Родины, человеколюб и поборник справедливости – таков генотип людей, развивающих прогрессивное человечество.

Из семьи Султангареевых на фронт ушли отец и трое сыновей. «Из одной семьи четыре человека участвовали в войне против немецких оккупантов. Этот случай исключительно редкий – т.к. посчастливилось всем-всем вернуться домой с Победой! С Победой!», – пишет атайым. Это великий подарок судьбы – все мужчины семьи
вернулись с войны героями, на радость моей бабушке – матери шестерых детей!

Герои рода Султангареевых

Корни древа Султангареевых – могучие, и питаются они глубокими водами чистых недр земли, кодами несгибаемого во времени духа башкир и свободой бескрайнего поднебесья. Мы, Султангареевы, выросли в этом героиковеличественном окружении, полном достоинства и благородного отношения к людям. Нас называли «деүәрән нәҫеле» – из рода дворян. В свое время бесстрашный Аюп Каипов, герой Отечественной войны 1812–1814 гг., кавалер ордена Святой Анны, основатель нашей деревни, был наделен вечным правом на землю и дворянским титулом. В честь него исконное название нашей деревни – Кайып. На древнетюркском означает провидец, обладающий тайными знаниями и целительством.

Султангареев Мухамедьяр Султангареевич (1897–1986 гг.) – мой дедушка, занимал самое почетное место на всех семейных торжествах. Он был мобилизован на фронт 18 августа 1942 года. В 44 года был отцом шестерых детей. Картатайым прошел краткосрочную подготовку и был направлен на защиту Сталинграда. Служил в 985-м стрелковом полку, в октябре 1942 г. был тяжело ранен. После госпиталя направлен в 34-й отдельный дивизион охраны рядовым стрелком. Демобилизован по Указу
Верховного Совета СССР от 23 июня 1945 года.

Мухамедьяр Султангареев в составе III Украинского фронта участвовал в освобождении Украины, Польши, Венгрии и Чехословакии. За участие в боевых действиях при форсировании Днепра был награжден медалью «За боевые заслуги» III степени. Его грудь украшали также медали «За освобождение Праги», «За победу над Германией», «За оборону Сталинграда». За добросовестную работу был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Рядом с ним сидел его самый старший сын – Шаймардан (1917–1991 гг.). В начале войны, в июле 1941 г. был призван в трудовую армию (по состоянию здоровья), работал на Уралмашзаводе в г.Свердловске, а после добровольцем ушел на фронт. Прошел краткосрочную подготовку по стрельбе из пулемета. Участвовал в боях за освобождение Кенигсберга.

За личное мужество награжден медалью «За отвагу», орденом «Отечественной войны I степени», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». При могучей фигуре, почти двухметровом росте и зычном голосе он был удивительно мягкосердечным человеком. Но он мог одним словом или жестом усмирить разбушевавшегося братишку Асфандияра, который обладал вспыльчивым характером. Жене Шаймардана бабая Бэзэр эбий ныне исполнилось 103 года, они с мужем
воспитали пятерых детей.

Младший брат отца Давлетьяр (1924–2001 гг.) ушел на фронт в ноябре 1941 года, вернулся в мае 1944 года. Служил в пулеметном расчете 214-й стрелковой дивизии в 1-й пулеметной роте 776-го стрелкового полка. Воевал на Южном, затем на Донском фронтах. Мой отец в дневнике записал, что в этой же дивизии также воевали односельчане Тимирбай Хакимов, Сайфетдин Агзямов, Хайбулла Суфиянов, Галиахмет Минигулов.

Давлетьяр агай защищал Сталинград 5 месяцев – с июня по октябрь 1942 г. Получив тяжелое ранение в ногу и контузию, лечился в госпитале в г.Вольский Красноярского края. Став инвалидом, вернулся в родную деревню, где работал в школе военруком и учителем географии. Однополчане много раз приглашали его на встречу. В одном из писем говорится: «Вступив в ожесточенное сражение с немецкофашистскими войсками в июле 1942 года, наша дивизия с честью оправдала доверие своего народа – 200 огненных дней и ночей сражались за Сталинград...».

Эта славная дивизия, как известно, участвовала в освободительных походах до самой реки Эльбы. Из письма: «Наша дивизия награждена орденами Красного Знамени, Суворова, Б.Хмельницкого и носит звание «Кременчугско-Александрийская». Красное знамя 776-го полка хранится в Альшеевском райвоенкомате. За образцовое выполнение боевых заданий командования Султангареев Давлетьяр Мухамедьярович награжден орденом Отечественной войны I степени, медалью «За оборону
Сталинграда» и всеми юбилейными медалями. В моей памяти – чуть сутулая фигура Давлетьяра агая, острый вдумчивый взгляд и прихрамывающая походка. Он мало рассказывал о Сталинграде, а если и начинал говорить, то случались нервные срывы, сердечные боли. С женой Гайшой они воспитали шестерых детей.

Атайым очень любил младшего брата. Однажды Давлетьяр агай тяжело заболел. Врачи прогнозировали тяжелый исход в скором времени, если не помочь лекарствами. Каким-то чудом атайым нашел эти лекарства и суровой зимой 1980 года, на лыжах перейдя реку Дему, доставил их брату. Давлетьяр агай выздоровел и жил еще долго.

Помню, как в день рождения моего отца – 20 марта, в период весеннего бездорожья, Давлетьяр агай привез ему в подарок огромный самовар. Братья, обнявшись, смеялись, когда Давлетьяр агай хвалился, что на лошадях, не испугавшись, переехал Дему по тонкому льду. Атайым всегда с особой настойчивостью наставлял нас, говоря о ценности родственных связей. «Туғанлыҡ» – это слово для него имело глубокий смысл. Целые тетради посвящены поименному перечислению и объяснению родственных линий в шежере – это огромная работа, содержащая многовековую историю предков. Основной причиной победы над врагом в Великой Отечественной войне атайым считал священную связь между человеком и Родиной, ответственность каждого перед своими родными, народом, человечеством. Это и есть закон чести (намыс) для нас.

Атайым по обычаю сам вел застолья, стоя обхаживая гостей. Любил играть на гармони. Гости иногда подшучивали над отцом, «мол, беспалый, еще пытаешься играть». У отца не было двух пальцев на правой руке и двух – на левой. Это случилось 15 марта 1941 года. Во время учений Асфандияр Султангареев разряжал боевую гранату, которая взорвалась прямо у него в руках. Инвалид III группы, негодный для службы в армии, после выписки из госпиталя он приехал в родное село 15 июня 1941 года, а 22 июня началась война. Отец просился на фронт. Ему говорили: «Такими руками ты и револьвер ведь не сможешь держать». «Я сумею защищать Родину и без пальцев», – отвечал он.

22 марта 1942 года он добровольно отправился на фронт. Во время перевозок боеприпасов получил тяжелое ранение правого глаза. После выписки из госпиталя в июле 1942 г. был направлен в 53-ю армию экспедитором части. Участвовал в боях на Курской дуге, а когда передали 53-ю армию II Украинскому фронту, сражался за освобождение Украины, Молдавии, Румынии, Венгрии, Чехословакии. День Победы атайым встретил в г.Карловице, недалеко от Карловых Вар.

«Пол-Европы я прошагал этими ногами»

Рассказывая о войне, атайым часто повторял «Я пол-Европы прошагал этими ногами». Боли в ногах, осколки снарядов, засевшие в голове, между глазами, не отпускали его, мучили всю жизнь.

В июне 1943 г. 53-ю армию с Калининского фронта перебросили на Курскую дугу. В этот период проводились тщательные проверки составов поездов, под командованием Асфандияра Султангареева работал целый взвод. Днем и ночью шли поезда. Могли быть диверсии, взрывы, шпионаж и т.д. Приказано было прочесывать всю окружающую станцию местность. Валились с ног от усталости, если будет хоть малое упущение – трибунал. Все чувствовали огромное напряжение и приближение большой кровавой битвы.

Асфандияру, как учителю, дали задание – сделать надпись «Смерть немецким оккупантам!» на стене сахарного завода, разрушенного фашистами. Смешав глину и грязь, воины наносили по одной букве на стены, расписав их через каждое окно. Что тут началось! Войска – пешие, на бронетранспортерах, на танках, на конях, проходя это место, начали отдавать честь, проходить строевым шагом, громко читая написанные слова! Отца в шутку назвали армейским художником.

Что интересно, в 1990-ые годы, когда по телевизору показывали документальный фильм о войне, в кадре промелькнула эта надпись на разрушенном заводе. Отец в слезах восторженно воскликнул: «Смотрите, это ведь мы написали: «Смерть немецким оккупантам!» Долго не мог потом успокоиться, все вспоминал этот случай.

Атайым легко овладевал разными языками. Сражаясь в других странах, активно использовал свои способности. Он, смеясь, рассказывал нам, что добавлял к русскому языку несколько иностранных слов, самых элементарных, типа «здравствуйте», «мы – русские, пришли с миром», «доброго пути», «как ваша служба?» И у окружающих создавалось впечатление, что Асфандияр знает все языки. Он любил нам рассказывать об одном из эпизодов войны. Находясь на территории Румынии, отец в очередной раз пошел в разведку с помощником, старым солдатом Казаченко. Фашистская Румыния уже капитулировала, но время было опасное, тревожное: неизвестно как поведет себя румынский солдат, воевавший против Советской армии, при встрече с недавним врагом.

«Наш путь прорезывается в кромешной тьме то синими, то зелеными ракетами... Идти тяжело – дождь, холодно, еще идем ведь наугад, не зная пути». Через 7–8 км отец оставил Казаченко на дороге, а сам пошел осматривать большой деревянный барак, откуда был виден свет и слышны голоса. «Быстро захожу в барак и бросаю: «Я руссишен! Руки вверх!» Все, кто был в бараке, встали. Там было не менее 50 человек».

Румыны в оцепенении смотрели на русского солдата. Твердым и уверенным голосом тот спросил, примешивая румынские слова, как дойти до Каракала. Румынские офицеры немножко успокоились и стали отвечать на вопросы. До пункта назначения оставалось 20–25 км. Отец вышел, направился к Казаченко. Он встретил вопросом: «Как же ты не боялся?! Ведь они могли тебя убить».

«Пошли потихоньку по темной улице.... Но нас ждал еще один сюрприз. Навстречу марширует целое отделение румынцев. Я принял решение официально представиться, не проявляя страха. Так и сделал, остановился. Они на меня с удивлением смотрят. Выдержав паузу, громко и твердо говорю: «Ребята, я руссишен. За мной воинская часть. Я квартирьер, завтра войска сюда доберутся. Как ехать до Каракала?» Румынцы переглянулись и направили нас в свой штаб».

Узнав о месте нахождения комендатуры, подъехали туда. Атайым представился, пытаясь скрыть тревогу – он ведь в стане войск, только вчера еще воевавших против Советской армии. «Буна зуа!» – поздоровался он громко. Снова повторил легенду: «Я квартирьер русской артиллерийской части, за мной уже завтра утром прибудет наша часть. Мне нужен план продвижения до Каракала!»

Офицер внимательно его выслушал и начал разговор на чистом русском языке, изрядно удивив отца:

– Вы откуда, товарищ сержант?

– Я из Уфы!

– Вот как? А я там был в 1921 году, во время чешского мятежа.

Сказав это, офицер спокойно оценил ситуацию и добавил четко, глядя на Асфандияра: – За вами никакой воинской части нет, сержант. Вы едете по заданию командования. А за хитроумный смелый поступок благодарю Вас!

«Вот так я неожиданно заслужил от румына, бывшего врага, благодарность», – пишет атайым. Узнав обо всем, они с Казаченко поехали обратно доложить обстановку командованию.

Через годы он, анализируя свой поступок, пишет в дневнике: «Правильно ли я поступил? Но если бы мы попытались спрятаться, убежать, тогда они, как ночные патрули, могли применить оружие и пристрелить нас. Я представился наполовину – на русском, наполовину на румынском языке. И все мирно решилось».

31 марта 1945 года в г.Брно произошло памятное событие: атайым был принят в члены КПСС, награжден медалью. Он с гордостью носил звание коммуниста, все дела и поступки связывал с верностью коммунистическим идеям.

Атайым описал в своем дневнике одно из знаковых событий войны. В Ворошиловградской области он получил письмо, из которого узнал, что воинская часть отца находится недалеко от их расположения. В сильном волнении отправился он к командиру с просьбой разрешить повидаться с отцом. Помню, когда он об этом рассказывал, у него каждый раз были слезы на глазах, голос дрожал.

Командир разрешил и даже дал ему своего коня. Асфандияр проскакал на коне больше 20 км. Но не успел, в Александровске на стене осталась только надпись: «часть №... выбыла в Николаевку». Боец поскакал вдогонку, ведь не видел своего отца 2 года, были на разных фронтах. В Николаевке в комендатуре ему сказали, что эти части уже «три дня назад развернулись в боевые порядки». Асфандияр вернулся в часть, так и не повидав отца.

Благородные чувства достойных людей

Мои родители Асфандияр и Ямиля были красивой парой. Помню, мне было 11–12 лет. Инэйем работала в школе учительницей математики, атайым был тогда председателем колхоза. Они шли рядышком по деревенской улице и смеялись. Высокие, стройные, счастливые. У мамы были черные косы ниже колен. На ней был пиджак и шелковое, с мелкими цветами, светло-коричневое длинное платье. Отец был одет в темно-синий костюм. Эта картина застыла в моей памяти. Как важны
для детей счастье и гармония в отношениях родителей! Это все равно, что почва для пшеницы, земля для цветов, корни для дерева…

История их любви началась в юности, им было по 16 и 18 лет. Они учились в педучилище Давлеканово. Асфандияр и Ямиля переписывались, и зачастую стихами. Эти
письма двух чистых сердец – как несгораемые ни в огне, ни во времени крылья любви.

Письма в стихах, тетрадная поэзия – традиционная часть народной культуры, особенно активно развивалась в предвоенные и послевоенные годы. Но и во время войны этикет предков в письмах меня изумляет. Влюбленный егет, мой отец, дает вступительное слово, тщательно скрывая страстные чувства, тоску и боль за игривой фразой: – Түбәндәге һүҙҙәр теҙмәһе өсөн ғәфү ит (Прости за словесный ряд. – Ред.). Затем начинает стихи.

Сәләм һиңә, дуҫым Йәмиләгә,
Һине һағынып һөйгән күңелдән.
Сәләм һиңә, һылыу ил ҡыҙына,
Сәләм һиңә сын саф күңелдән!

Ниҙәр генә инде уйлаһам да,
Һөйгән дуҫым минән айырылған.
Айырымлыҡ серен уртаҡлашҡан –
Тальян гармун һуҙҙым ярһыуҙан.

Привет я шлю тебе, Ямиля,
От тоскующей по тебе души.
Привет тебе, красавице, дочери страны
Чтобы я нынче не думал,
Разлучился с любимою своей.
Боль разлуки со мною делит –
Гармонь в тоске затянул свою.
(17.01.1942 г.)

В этих письмах нет страстных признаний, клятв, откровений или жалоб на разлуку. Это благородные чистые чувства достойных и сильных людей, не живущих напоказ. Язык великой и ответственной их любви излагается на языке высокого слога – поэзии.

Иңдәремә салғыларым һалып,
Ҡояш ҡаршыланым болонда.
Тиҙерәк ҡайт, бәғерем, һине көтәм,
Күҙ алмайым киткән юлыңдан.

Кладя на плечи острую косу,

Солнце я встречала на лугу.

Скорее возвращайся же, любимый,

С дорог убрать глаза я не могу.

(июнь 1943 г.).

В письмах к любимой невесте, на первый взгляд, короткие описания службы, вопросы о здоровье, но каждая строчка пронизана проникновенной теплотой и нежностью, сдержанными признаниями в любви. Солдат знал, что письма проходят цензуру. Судьба и Всевышний были милостивы к любви моих родителей. Они встретились после войны, прожили вместе 47 лет, воспитали пятерых детей, которые все получили высшее образование.

Награда не нашла Героя

Многие награды отца не дошли до него. Когда мы пытались ходатайствовать о наградах, его ответ был один: «Не для того воевал. Другие ведь вовсе не вернулись». Но в 2004 г. он все же сам написал письмо в адрес Всероссийской общественной организации ветеранов войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов с просьбой о восстановлении заслуженных боевых орденов. Перед 60-летием Победы в Великой Отечественной войне отец прочитал об этой возможности в газете «Ветеран». В фронтовой газете 53-й армии «За Родину» в 1943 году было напечатано, что Султангареев А.М. представлен к ордену Красного Знамени. Протокол, написанный сотрудником особого отдела, был также напечатан в газете.

В письме отец подробно описал выполнение опасного задания по задержанию немецких десантников-шпионов. Он совершил этот подвиг вместе со своим другом, казахом Алидаром Айтановым. «Преследовали, вступили в рукопашную схватку. И задержали диверсантов, они оба сложили оружие», – писал отец. Полковник Геннадий Трофимович Ваганов официально поблагодарил воинов, и, восхищенный их подвигом, подарил один трофейный парабеллум моему отцу, объявив: «За отличное выполнение боевого задания». Пакет с донесением об успешной операции был доставлен от имени Г.Т.Ваганова особистам в предместье г.Санжари. Приехавший капитан объявил благодарность, прочитал перед всеми составленный протокол о награждении отца и его друга орденами Красного Знамени.

Атайым просил восстановить награду или, в крайнем случае, выслать выписку из газеты. Увы, за подписью первого заместителя председателя Совета Всероссийской организации ветеранов Д.Карабанова 10 июня 2005 г. пришел короткий ответ, что их организация газетных подшивок не ведет, архивных данных не имеет, «поэтому оказать Вам какую-либо помощь возможности нет». На что атайым вынес свое философское твердое решение: «На нет и суда нет... Была война». И положил письмо
в свою кожаную полевую сумку, с которой прошел всю войну.

После объявления долгожданной Победы 9 мая: «Нас погрузили в вагоны, якобы для отправки домой. Но наша армия была направлена на восток – для ликвидации японских империалистов, находящихся в Монголии». Сколько же за этими строками досады, разочарования солдат, доживших до конца войны и мечтавших скорее оказаться в родных местах. И это испытание Асфандияр Султангареев выдержал с честью. «В составе III Забайкальского фронта прошел Хинганский поход протяженностью 1200 км. Степь, жара, бесконечное движение. Война закончилась для меня 2 сентября 1945 г.».

Судьба Асфандияра Султангареева – огромная школа жизни для всех нас. До самозабвения любил он родной край, Башкортостан, и после освобождения Чехословакии написал такие строки:

Карпат тауҡайҙарын тишеп үткәс,
Юлым китте Дунай буйына.
Иҫән-һау ҙа ҡайтһам тыуған Илгә,
Тарих яҙыр инем ташына

Как прошел через горы Карпаты,
Путь пролег мой к Дунаю-реке.
Коль вернусь живым в страну родную,
Историю напишу на камнях ее...

Подвиги в мирное время

После войны атайым 16 лет работал директором сельской школы, заочно окончил Челябинский пединститут (специальность – учитель истории).

Почти 15 лет был председателем колхоза. С присущей ему ответственностью взялся за выполнение приказа партии возглавить колхоз имени Салавата Юлаева. Отстающий колхоз под его руководством за 3 года вышел в передовые. Только за 1960–64 годы в колхозе были построены большой зернообрабатывающий комбинат, скотный двор, правление колхоза, проведен водопровод по всей деревне, даже собственная телефонная станция. Также были возведены большой типовой Дом культуры, школа, магазин, проведен газ в селе, установлен обелиск памяти павших за Родину в 1941–1945 гг. и многое другое, что и поныне остается духовными символами нашей деревни.

В районной газете «Ленинсы» приводятся такие цифры: «Если шесть лет назад было проблемой получение с гектара в среднем хотя бы 10 центнеров зерна, то в 1967 году с каждого гектара уже получали по 19 центнеров». В дни 50-летия Октябрьской революции отца пригласили на телевизионную передачу, о чем он окрыленно рассказывал. Не зная отдыха, он работал днем и ночью. Мы, его дети, также не отлынивали от работы, ходили на сенокос, на обработку и перелопачивание собранного
зерна, уборку свеклы и т.д. «Минең абруйҙы төшөрмәгеҙ! Эшләгеҙ!» («Не роняйте мой авторитет! Работайте!») – наставлял он нас.

Из всех его дневников я постаралась взять записи, касающиеся войны. А сколько тетрадей посвящены истории односельчан, описаны подробности репрессий и реабилитаций тех лет, строительства и укрепления колхоза. За 15 лет работы председателем совета ветеранов Альшеевского района (1993–2008 гг.) атайым создал целый фонд рукописей и документов, бесценных для следующих поколений. В его записях восстанавливается почти вся история села Кайып (Ново-Сепяшево) в лицах и знаменательных событиях. Поражают его прозорливость, философский взгляд, мудрость.

9 мая 2010 года был последним его празднованием Дня Победы. В памяти его парадные выходы в праздничные дни. Он никогда не кичился своей славой, достижениями. Но в День Победы в нем появлялись особая выправка, стать, а на лице – радость сквозь слезы. Помню звон орденов и медалей на его кителе. За отважное выполнение заданий командования он был награжден медалями «За боевые заслуги», «За взятие Будапешта», «За освобождение Праги», «За Победу над Германией», «За Победу
над Японией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», орденом Отечественной войны II cтепени. За время работы председателем колхоза удостоился ордена «Знак Почета», медали «За трудовое отличие» и др.

Атайым был доблестным воином, поборником справедливости, честным коммунистом. В дневнике он написал текст для своего могильного камня. Мы выполнили его завещание, на граните его памятника золотыми буквами высечены слова: «Мои фронтовые друзья, дети, односельчане! Помните меня. Старался совершать все благие
деяния по велению Ходая. Будьте образованными, много читайте, старайтесь, служите стране, народу!»