ИЗ ИСТОРИИ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Создатели «косте­носных» городищ ­и ­«полей погребений»

Ананьинская и пьяноборская археологические культуры являются одними из немногих выделенных на территории России еще в начале становления отечественной археологии. Именно на анализе ананьинско-пьяноборских древностей росла и крепла российская в целом и уральская археология в частности. Уже позднее стало понятно, что этот массив древних памятников Урало-Поволжья оставлен далекими предками современных уральских народов. Городища, называвшиеся «костеносными» из-за обилия находок костей животных в их слоях, и могильники, содержавшие десятки и сотни захоронений, представлявшиеся некими «полями погребений», долго рассматривались как два не связанных между собой культурных феномена. Только в 30-е гг. ХХ века пришло осознание, что они относятся к одному культурному миру. К середине ХХ века сложилась стройная и логичная схема развития предуральских древностей эпохи раннего железа. На базе местных культур финальной бронзы формируется яркая ананьинская культура с многочисленными и своеобразными металлическими изделиями, получившими распространение от Финляндии до Западной Сибири. В дальнейшем ананьинские древности трансформируются в не менее яркую пьяноборскую культуру, которая также оказала немалое влияние на своих соседей. Территория Башкортостана в этот период была мало изучена археологически, а поскольку наиболее известные памятники находились в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье, считалась периферийной для этого периода. Однако ситуация начинает меняться, когда в 1953 году в Институте истории, языка и литературы создается археологическая группа.
В 1953–1956 гг. совместно с Институтом истории материальной культуры (г.Ленинград) археологический отряд Института истории, языка и литературы исследовал ряд древних поселений в Гафурийском районе Башкортостана. В этот период Гаруном Валеевичем Юсуповым (1914–1968) и Татьяной Николаевной Троицкой (1925–2018) были произведены раскопки на укрепленных поселениях раннего железа (IV–II вв. до н.э.). Богатые археологические коллекции с этих памятников послужили своего рода толчком для изучения в дальнейшем древностей раннего железа на территории Башкортостана.
Чуть позже, в 1959 году, в ИИЯЛ начинает трудовую деятельность Анатолий Харитонович Пшеничнюк (1936–2016), исследовавший в 1960-80-е годы основные памятники этого периода. В 1968 году он защищает диссертацию «Население Центральной Башкирии на рубеже нашей эры: Кара-абызская культура», в которой обосновывает выделение новой кара-абызской археологической культуры как синкретичного культурного образования, в создании которого приняли участие финские племена Прикамья, угры Зауралья и ранние кочевники Южного Приуралья. Эта культура, согласно распространенным тогда взглядам, считалась образованием сугубо региональным и являвшимся неким ответвлением от основного массива ананьинских и пьяноборских древностей. Поэтому на данном этапе изучения подчеркивался её смешанный характер, как результат близкого соседства с южноуральскими кочевниками.
С этого времени тема изучения культуры лесостепного оседлого населения Предуралья эпохи раннего железа становится одной из ведущих в археологических исследованиях института.
Байтимир Батырханович Агеев (1943–1996) работал в институте с 1969 года. Основной темой его исследований была пьяноборская культура, оставленная финно-пермскими племенами, обитавшими в Среднем Поволжье, Прикамье и Нижней Белой (ныне северо-восточные районы Татарстана, южные районы Удмуртии и Пермского края, а также северо-западные районы Башкортостана). В 1982 году Б.Б.Агеевым была защищена диссертация «Пьяноборская культура (Вопросы хронологии и общественного строя)». В 1993 году выходит монография [1]. Результаты этих исследований не потеряли актуальности до сих пор. Выводами Б.Б.Агеева о хронологической периодизации пьяноборских памятников пользуются исследователи и сейчас. Анализ и характеристика социальной организации пьяноборского общества, сделанная на основе изучения структуры грунтовых могильников, пока также не имеет аналогов в современной научной литературе.
С 1976 года в институте начал работать Владимир Александрович Иванов, который в 1978 году защитил диссертацию «Население Нижней и Средней Белой в ананьинскую эпоху». В этой работе В.А.Иванов обосновал совершенно новый подход к изучению ананьинских древностей, оставленных предками носителей кара-абызской и пьяноборской культур. Один из основных выводов, к которым пришел В.А.Иванов – это многокомпонентность ананьинского культурного образования. До этого в литературе преобладало мнение о гомогенности ананьинских древностей. Открытие В.А.Иванова позволило сделать большой шаг вперед в изучении культурных и этнических процессов в лесостепи Предуралья. Оно показало их сложность и позволило отойти от упрощенной схемы развития культур, сложившейся к 1970-м годам. В настоящее время выводы и открытия В.А.Иванова положены в основу современной концепции развития культур эпохи раннего железа Урало-Поволжья.
Таким образом, к концу ХХ века в процессе изучения древностей оседлого населения в лесостепи Предуралья были проведены десятки экспедиций по исследованию городищ, селищ и могильников ананьинской, кара-абызской и пьяноборской культур на территории Башкортостана. Опубликованы сотни статей и монографии. Все это создало мощную базу для дальнейших исследований по данной тематике.
В настоящее время, на рубеже столетий и в начале XXI века, исследования по лесостепным древностям Предуралья продолжают В.В.Овсянников и Н.С.Савельев. На основе работ предшественников и собственных изысканий, авторы расширяют материальную базу исследований, изучая известные памятники (Шиповский, Охлебининский, Ново-Уфимский и Биктимировский могильники), а также открывая новые (могильник Кара-Абыз–2 и Юрмаш, Нагаевские и Акбердинские курганы и др.). Основные результаты исследований по данной тематике были подведены в соответствующем разделе 1 тома «Истории башкирского народа» [10].
Развивая взгляды В.А.Иванова и Б.Б.Агеева, археологи Института истории, языка и литературы предлагают своё видение этнокультурных процессов в регионе. В период распада единого ананьинского металлургического центра в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье значительная часть так называемого постмаклашеевского населения мигрирует в среднее течение реки Белой вплоть до современного поселка Красноусольский – центра Гафурийского района Башкортостана. Здесь у границы степи создаются новые пункты металлообработки, одним из которых стала гора Курмантау. Здесь формируется точка притяжения не только оседлого, но и степного населения. Здесь же развиваются и получают новое дыхание ананьинские традиции. Иначе говоря, металлургический центр лесостепного предуральского населения перемещается в Прибелье. Здесь же начинает формироваться новая культура, получившая название кара-абызская. Таким образом, центр развития и продолжения ананьинских традиций смещается из Прикамья в Прибелье. В дальнейшем бельское население принимает к себе пришельцев из степи Приуралья и лесостепи Зауралья. В междуречье Сима и Уфы, на правом берегу реки Белой формируется мощный анклав оседлого населения, ведущего комплексный тип хозяйства, совмещающий скотоводство, охоту, рыболовство, возможно, земледелия или сложного собирательства при большой доле металлургии и металлообработки. Эта группа памятников получает в литературе название южного варианта кара-абызской культуры. На всем протяжении своего существования носители культуры сохраняют тесные, по большей части мирные контакты со степным, кочевым населением. Южные кара-абызские памятники доживают в Прибелье до IV в. н.э. Дальнейшая судьба этого населения пока неизвестна.
Другие процессы происходят в ареале северного варианта кара-абыза (Уфа–Бирск). На памятниках этого варианта влияние кочевников практически не прослеживается и в большей степени сохраняются традиции, связанные с ананьинским наследием. Наиболее поздние материалы этого варианта датируются не позже I в. н.э. Однако севернее в Нижнем Прибелье с конца II в. до н.э. начинают формироваться наиболее ранние поселенческие и погребальные комплексы пьяноборской культуры.
Б.Б.Агеевым и В.А.Ивановым еще в 1980-х гг. была высказана гипотеза о генетической связи значительной части ранних пьяноборских памятников с кара-абызскими древностями. С высоты сегодняшних знаний эта гипотеза получает все больше подтверждений и обретает более четкие очертания. На рубеже эр северная часть кара-абызского населения в силу каких-то причин покидает насиженные места и начинает сдвигаться вниз по реке Белой к ее устью. В этом процессе определенную роль сыграло и южное кара-абызское население, в первую очередь это прослеживается по общей линии развития изображений медведя в пьяноборских и кара-абызских древностях, связанных какими-то общими представлениями в среде носителей этих культур. В результате в нижнем Прибелье формируется мощный анклав раннепьяноборских памятников, показывающих довольно большую плотность населения в этом районе и ставший ядром формирования нового культурного образования.
Таким образом, территория Прибелья в ананьинско-пьяноборском культурогенезе, как доказано исследованиями ИИЯЛ, играло совершенно не рядовую роль. На излете ананьинского мира здесь сформировался мощный культурно-технологический центр, который впоследствии стал основой для формирования, опять же в Прибелье, следующего культурного мира – пьяноборского.
Сейчас наиболее перспективным направлением является изучение культурного слоя не только с помощью классических археологических методик, но и с применением естественно-научных методов. В первую очередь это палинология – выявление остатков споры и пыльцы в древних напластованиях. Затем палеопочвоведение – реконструкция процесса образования почв. Эти методы позволяют восстановить климатические условия, в которых существовали те или иные человеческие коллективы.
Несмотря на богатый и давний опыт использования этих методик в отечественной и мировой археологии, на материалах Башкортостана для эпохи раннего железа она была впервые применена совсем недавно. В цикле статей В.В.Овсянникова и Н.С.Савельева по результатам применения такой методики были сделаны важные выводы, касающиеся не только лесостепной зоны. Исследования показали, что в IV–III вв. до н.э. на Южном Урале наступает резкая аридизация климата. Засухи и высокая среднегодовая температура повторялись из года в год на протяжении десятилетий. В этот период на поселениях кара-абызской культуры фиксируется резкая прибыль населения, что увеличило нагрузку на занимаемую экологическую нишу. По данным остеологии, население испытывало продовольственный стресс, иначе говоря голод. Судя по всему, население, граничащее со степной зоной и даже живущее в степи (т.е. кочевники), вынуждено было уходить севернее, вниз по р.Белой в поисках более благоприятных условий. К рубежу эр ситуация несколько выправилась, климат смягчился, стал более гумидным (т.е. влажным). Именно в этот период фиксируется своеобразный демографический взрыв в лесостепной зоне бассейна Нижней Белой. Расцветает кара-абызская культура, возникает новое пьяноборское культурное образование. Пока к рубежу III–IV вв. н.э. климат опять не стал меняться, но это уже совсем другая история…

Поиски родины сарматов

Южные районы Башкортостана входят в обширную степную зону Южного Урала. Здесь на переломе двух эпох – бронзы и раннего железа – формируется новый тип хозяйства – кочевое скотоводство. Именно благодаря мобильности степного населения Южный Урал попадает в поле зрения античных авторов. Благодаря дошедшим до нас свидетельствам, мы знаем имена народов, населявших степи Южного Урала в древности. В первую очередь, это сарматы, громко заявившие о себе в первых веках нашей эры. После захвата бывших скифских владений, сарматы выходят на границы Рима и надолго становятся героями античных исторических сочинений.
Одной из наиболее важных и захватывающих проблем для археологической науки было выяснение происхождения воинственных сарматских племен. Еще в работах дореволюционного российского археолога М.И.Ростовцева высказывалась мысль об уральском происхождении сарматских племен. Ответ на этот вопрос могли дать только полевые исследования на Южном Урале, предполагаемой родине сармат.
С этой целью в 1957–1958, 1960 гг. была организована экспедиция в Кармаскалинский район Башкортостана, где у села Старые Киешки с 1934 года был известен крупный (около 20 насыпей) курганный могильник раннесарматского времени. Возглавила экспедицию Махмуда Хисаевна Садыкова (1919–1985), работавшая в Институте истории, языка и литературы с 1957 года. Под её руководством было исследовано семь насыпей, содержавших более ста погребений. Впоследствии по результатам раскопок ею в 1962 году были опубликованы две статьи и в 1965 году защищена диссертация «Сарматы на территории Башкирии». С этого момента Старокиишкинский могильник становится опорным памятником по изучению раннесарматской культуры на Южном Урале.
В этот же период сарматской тематикой заинтересовался А.Х.Пшеничнюк. Начиная с середины 1960-х гг. он ежегодно организует экспедиции в степную зону на территории Башкортостана и Оренбургской области. Результатом многолетних полевых работа стала монография, вышедшая в 1983 году [14]. В этой книге впервые были собрана и обобщена информация о памятниках ранних кочевников Южного Урала. А.Х.Пшеничнюком также было высказано мнение о несоответствии археологическим реалиям Южного Урала принятой в литературе того времени схемы деления раннекочевнических древностей на савроматскую и раннесарматскую (прохоровскую) культуру. Также пока не поддавался пониманию тот факт, что, несмотря на отсутствие «элитных» курганов, кочевое население Южного Урала нисколько не уступало по развитости рядовой культуры и главное – по степени вооруженности, своим соседям – сакам и скифам, имевшим в своих ареалах так называемые «царские курганы».
Зародившееся сомнение в устоявшихся взглядах на древнюю историю номадов подвигло исследователя начать раскопки курганного могильника у д.Филипповки на юге Оренбуржья. Особенность этого памятника заключалась в том, что среди 25 его насыпей выделялось три кургана высотой 6–7 м, которые позволяли предполагать его «элитный» и даже «царский» характер. Размеры кургана определяли характер организации и оснащенности экспедиции и в первую очередь ее финансовую составляющую. Раскопки на могильниках с небольшими насыпями не требовали применения спецтехники, привлечения большого количества участников и значительных финансовых средств. Также одно из главных отличий – это методика раскопок. Исследование «царского» кургана требует от археолога владения методикой раскопок на порядок сложнее изучения рядового кургана.
Все эти факторы не остановили А.Х.Пшеничнюка. На протяжении пяти лет (1986–1990) им было исследовано 17 курганных насыпей. Наибольшую известность исследователю и памятнику принесли находки из наиболее крупного кургана 1, или, как еще его называют, «Большого Филипповского». Здесь из двух тайников, насыпи и погребальных конструкций удалось извлечь более одной тысячи золотых предметов, несмотря на неоднократное ограбление кургана. Можно только догадываться, какие богатства из сопровождавших сарматских «царей» в иной мир до нас не дошли.
Помимо драгоценных предме­тов, Филипповский могильник удивляет сложностью деревоземляных конструкций. По сути, это было древнее степное святилище, поражавшее современников своими гигантскими размерами и сложностью архитектурных форм. Царские захоронения сопровождались также обилием ритуальных, культовых и ювелирных изделий, не встречающихся в рядовых курганах. Значительная часть этих предметов имело импортное происхождение, которое указывало на разнообразные культурные связи номадов Южного Урала, в первую очередь с государством Ахеменидов древнего Ирана. Уникальным для Южного Урала было также обилие оружия, набор которого был характерен для тяжеловооруженного конного копейщика. В античной ойкумене такие воины получили название «катафрактариев», представ­лявших собой мощный и практически непобедимый в древности род
войск.
Общественный резонанс Филипповских находок также был высок. Объявленная национальным достоянием Башкортостана, коллекция побывала на выставках в Швеции, Италии, США, неоднократно выставлялась в России.
Практически сразу после окончания раскопок Филипповского могильника и первых публикаций и выступлений А.Х.Пшеничнюка на различных форумах, научной общественности стало понятно, что устоявшиеся взгляды на ранних кочевников Южного Урала нужно менять, и менять кардинально.
В 2012 году выходит долгожданная полная публикация материалов раскопок Филипповского могильника [15]. В первую очередь в литературе было обращено внимание на обилие изделий в зверином стиле. Хотя в целом основные образы и сюжеты соответствовали скифскому и савроматскому стилям, однако манера и способы оформления были исключительно оригинальными. Это позволило говорить об особом «филипповском» варианте звериного стиля ранних кочевников. Другим моментом была хронологическая и культурная позиция Филипповских курганов в контексте древностей номадов степного пояса Евразии. А.Х.Пшеничнюк настаивал на датировке некрополя началом IV в. до н.э. и отнесения его к раннесарматской (прохоровской) культуре. Своим оппонентам, относящим памятник к савроматской культуре V–IV вв. до н.э., исследователь отвечал: значит, нужно сдвигать хронологическую грань между савроматами и ранними сарматами.
Сейчас эти выводы А.Х.Пше­ничнюка признаны достаточным количеством исследователей. О чрезвычайной актуальности открытия памятника говорит тот факт, что исследователи начинают выделять «филипповский период», «филипповский горизонт» или даже «филипповскую культуру». Таким образом, филипповские материалы стали причиной глубокого пересмотра устоявшихся взглядов на культурогенез ранних кочевников Южного Урала.
Несмотря на то, что археологи пока не пришли к единому мнению, в какие рамки поместить филипповские древности, одно понятно точно – к началу IV в. до н.э. на Южном Урале образовалось кочевое сообщество или полития со сложной социальной иерархически выстроенной организацией. По существующей терминологии его можно отнести к сложному вождеству. Однако этот процесс был прерван начавшейся аридизацией климата, которая подорвала основу экономики этого образования – кочевого скотоводства. Население было вынуждено уходить в более благоприятные области. Вероятно, большая часть населения ушла на запад, где и стала известна под именем сармат. Какая-то часть осталась в регионе и приняла участие в формировании своеобразной кара-абызской культуры – продукта смешения степного и лесостепного населения.

Древние башкиры, кто они?

Последовательное развитие исторической и археологической науки в СССР в послевоенный период выдвинуло на первый план исследования, связанные с поиском основных компонентов, участвовавших в сложении того или иного этноса нашей многонациональной страны. Не обошли стороной эти веяния времени и археологию Башкортостана. В 1950–70 гг. основные усилия археологов Института истории, языка и литературы в этом направлении сконцентрировались на средневековом периоде в этногенезе населения Южного Урала и сопредельных территорий.
Целенаправленные поиски памятников эпохи средневековья на территории Башкортостана начались в 1957 году с тематического плана научно-исследовательских работ по теме «Древняя история Башкирии» на 1957–1960 гг. сектора истории, археологии и этнографии института. В качестве одного из исполнителей выступал Нияз Абдулхакович Мажитов (1933–2015), которому за короткий период, с 1957 по 1965 г., удалось совершить колоссальный шаг вперед по пути исследования памятников эпохи средневековья на территории Башкирии.
Н.А.Мажитовым была выделена турбаслинская культура, обоснованы хронологические границы и этапы развития бахмутинской культуры, предложена научная концепция этнокультурной истории Южного Урала эпохи средневековья, заключающаяся в автохтонной природе бахмутинской культуры, ее связи с предположительно тюркоязычным населением турбаслинской культуры при активном влиянии древнемадьярского компонента. Результатом его исследований конца 1950 – начала 1960-х гг. стала подготовка и защита в 1963 г. кандидатской диссертации «Бахмутинская культура: (Население Северной Башкирии в середине I тысячелетия нашей эры)» и публикация в 1968 г. на ее основе монографии [11].
В фокусе экспедиционных работ Н.А.Мажитова, наряду с традиционным северным направлением, стали фигурировать памятники в южных и юго-западных районах Башкирии. Так, в рамках изучения культуры древних башкир им исследуются крупный могильник X в. н.э. у д.Каранаево в Мечетлинском районе и Манякского могильника на р.Быстрый Танып. С 1965 по 1969 г. Н.А.Мажитов проводит раскопки Хусаиновского могильника VIII–IX вв. н.э., которые он отнес к древнебашкирскому населению. В ходе разведочных работ в долине рр.Большой Ик и Сакмара им раскопано 2 кургана IX–XII вв. н.э. у д.Баш-Беркутово, по его мнению относящихся к тюркоязычным башкирам. Также им был открыт и исследован Ямаши-Таусский могильник в Кугарчинском районе, яркий кочевнический памятник IX в. н.э. Не ограничивая свой интерес только памятниками раннего средневековья и предмонгольского времени, Н.А.Мажитов в 1974–1974 гг. исследует курганные могильники XIII–XIV вв. н.э. в Оренбургской области в бассейне р.Урал (Алабайтальские, Россыпинские, Жанаталапские, Каменно-Озерновские курганы). Закономерным итогом этого этапа в научной деятельности ученого, связанного с проблемой выявления археологической культуры древних башкир, стал выход монографий [12, 13].
Квинтэссенцией 30-летнего периода изучения вопросов ранней истории и этногенеза башкирского народа стала защита Н.А.Мажитовым в 1988 г. докторской диссертации «Южный Урал в VII–XIV вв.: данные археологии к вопросу о происхождении башкир».

«Magna Hungaria» и Дешт-и-Кыпчак: от мадьяр до монголов

Еще один яркий период в изучении средневековых древностей региона археологами ИИЯЛ связан с именем Владимира Александровича Иванова. Первоначально занимаясь проблемами формирования древних финно-угорских племен в раннем железном веке, В.А.Иванов в начале 1980-х гг. по инициативе руководителей секторов этнографии и археологии Н.В.Бикбулатова и А.Х.Пшеничнюка переориентирует свои исследования, практически всецело сконцентрировавшись на изучении средневекового периода в истории народов Южного Урала.
Здесь можно выделить два основных направления. Первое связано с изучением В.А.Ивановым «угорской проблемы» и поиска т.н. «Magna Hungaria» («Великой Венгрии») в период средневековья и процессам формирования венгерского этноса на территории Урала. В этом аспекте работы В.А.Иванова играют важную роль в исследовании данного вопроса в контексте проблем средневековой истории региона и приуральской истории (прото-) мадьяр. Как и ряд российских и зарубежных учёных, он разделяет точку зрения, что угорский этнический компонент оказал сильное влияние на население региона. Итогом работ исследователя в этом направлении является выход в 1999 г. монографии, в которой он отождествляет кушнаренковскую и караякуповскую культуры с «древними уграми-мадьярами» [8].
Второе и, как нам кажется, основное направление в многолетней полевой деятельности В.А.Иванова связано с поиском и исследованием позднесредневековых кочевнических погребальных памятников на обширных просторах Урало-Казахстанских степей, в самом центре овеянного историей Дешт-и-Кыпчака. Так, в ходе разведок в центральных и восточных районах Оренбуржья В.А.Ивановым открыты десятки средневековых памятников, на многих из них проведены раскопки. Позже исследованные памятники были включены в обобщающую монографию [9]. В книге выделено две основные локально-типологические группы памятников: земляные курганы Волго-Уралья и каменные курганы Зауралья. Если земляные курганы по всем признакам погребального обряда оказалось возможным связать с домонгольским населением Дешт-и Кыпчака, т. е. кыпчаками, то каменные курганы аналогий в местной среде не имеют, их появление на Южном Урале отражает приход принципиально нового компонента населения, связанного с монгольским нашествием. Накопленный материал позволил В.А.Иванову в 1990 г. защитить докторскую диссертацию «Этнические процессы в Степной и Лесостепной полосе Южного Урала и Приуралья в VII–XIV вв. н.э».

Эпоха мавзолеев

По праву одним из самых талантливых учеников В.А.Иванова считают кандидата исторических наук Геннадия Николаевича Гарустовича (1957–2017). В Институт истории, языка и литературы он устроился в 1989 г. Большая часть научной деятельности Г.Н.Гарустовича была посвящена изучению лесостепного населения Южного Урала в эпоху средневековья и распространению ислама на Южном Урале. С этой целью им проводятся полевые работы в Башкортостане, Татарстане, Оренбургской, Самарской и Курганской областях, Республике Казахстан, исследовано и открыто более 100 памятников археологии.
В 1998 г. им защищена кандидатская диссертация «Население Волго-Уральской лесостепи в первой половине II тыс. н.э.». В своей диссертации Г.Н.Гарустович расширил территориальные и хронологические границы чияликской археологической культуры и отнес ее к начальному этапу этногенеза башкирского народа. Им в ходе многолетних работ совместно с коллегами создана полная история поиска и изучения памятников средневековых кочевников Среднего Поволжья и Южного Урала, введены в научный оборот многие малодоступные для исследователей материалы [4, 6]. Г.Н.Гарустовичем исследован и введен в научный оборот уникальный памятник эпохи Золотой Орды – Брик-Алгинское местонахождение (на юге Белебеевского района РБ), памятник расцвета Улуса Джучи, времени царствования ханов Узбека, Джанибека и Бирдибека.
До сих пор ни один клад древних вещей в нашей республике не может сравниться с публикуемыми материалами по количеству и разнообразию изделий из золота, серебра, а также цветного и черного металлов. Материалы местонахождения Брик-Алга свидетельствуют об особенностях денежного обращения в средневековом Башкортостане, о тесных торговых и ремесленных связях приуральских народов с Волжско-Булгарским Улусом Золотой Орды. Автор вводит в научный оборот богатый монетный комплекс, а также разнообразный инвентарь военного, хозяйственного и бытового назначения [2, 5].
На наш взгляд, при всей широте научного поиска Г.Н.Гарустовича, центральное место в его деятельности занимают вопросы, связанные с утверждением ислама на территории Южного Урала. С этой целью им впервые археологическими методами исследуются мусульманские святыни региона – мавзолеи Тура-хана, Хусейнбека и Малый кэшэнэ. В процессе раскопок уточнено время строительства мавзолеев – первая половина XIV в.
Г.Н.Гарустовичем исследован ряд погребений, совершенных по раннемусульманскому обряду, но еще с проявлением языческих погребальных традиций (части туш крупного рогатого скота, уложенных рядом возле усопшего), доказано, что каменные мавзолеи Башкортостана (образующие особое «восточное» территориальное скопление) входят в ряд подобных им каменных построек лесостепной зоны Волго-Уральского региона. Именно мавзолеи Башкирии и городища Болгар образуют специфическую локальную архитектурную школу («булгарскую» по нашей терминологии) в рамках единого мемориального зодчества Золотой Орды XIV века. Уникальной находкой является выявление святого погребения Хаджи Хусейнбека и восстановление А.И.Нечвалодой его лица по черепу. Обобщающей стала монография, недавно увидевшая свет, уже после смерти Г.Н.Гарустовича. В ней собраны все данные, полученные в ходе археологических и антропологических исследований материалов каменных мавзолеев Башкирии [7].
На современном этапе работы по изучению эпохи средневековья продолжаются усилиями В.В.Овсянникова (раннее средневековье) и Е.В.Русланова (позднее средневековье, эпоха Золотой Орды). За это время проведены разведочные работы в центральных районах республики с целью выявления поселений чияликской археологической культуры, открыто несколько новых памятников вблизи мавзолеев Хусейнбека и Тура-хана (селища Чишмы–1, Ябалаклы–1, 2 и 3, Нижне-Хозятово–2 и 3), проведены раскопки памятников, оставленных племенами караякуповской археологической культуры (Чукраклинское и Караякуповское городища в Чишминском районе и одиночного кургана Кусимово–3 в Абзелиловском районе РБ), исследован Кушнаренковский могильник (турбаслинская культура). Продолжаются исследования каменных и кирпичных мавзолеев Башкирии.
Основной упор делается на пуб­ликацию раскопок прошлых лет. Так, сейчас ведется работа по монографическому изданию материалов Горновского селища (Чишминский район РБ), опорного памятника чияликской культуры, а также объединению под одной обложкой всех караякуповских городищ в бассейне р.Дема. Не остаются без внимания и металлургические комплексы, расположенные в среднем течении р.Уршак, преимущественно в Аургазинском районе республики.
Изучением памятников, связанных с черной металлургией, в ИИЯЛ активно занимался Сергей Владимирович Рязанов (1963–2022). Материалы, собранные за время его работы в институте, легли в основу кандидатской диссертации «Чугунолитейное производство в европейской части Золотой Орды: вторая половина XIII–XIV вв.», защищенной им в 2008 году. С.В.Рязановым на основе анализа многочисленных материалов с позднесредневековых селищ Горново, Лаишево, Нижнехозятово и др., убедительно доказано применение чугунных изделий в Башкирии именно в XIV в., что дает возможность использовать следы чугунолитейного производства в качестве хронологических маркеров для памятников эпохи Золотой Орды. Долгие годы С.В.Рязанов обследовал ряд металлургических комплексов, таких как Ярук (Аургазинский район РБ), Талачево–1 (Стерлитамакский район РБ), Чуюнчи (Давлекановский район РБ) и др. Находки на этих памятниках печей, шлаков, футеровочных кирпичей, воздуходувных трубок дали возможность исследователю доказать наличие следов плавки чугуна и изготовление вещей из него на территории Башкирии в золотоордынское время (XIII–XIV вв.). Все полученные в ходе работ данные легли в основу его фундаментальной монографии [16], в которой опуб­ликованы материалы многолетних археологических исследований памятников черной металлургии XIII–XIV вв. на территории Респуб­лики Башкортостан. Изложены результаты их технологической и исторической интерпретации.
Таким образом, сотрудниками института, с опорой на результаты, полученные нашими предшественниками, ведется активная работа по реконструкции исторических процессов эпохи раннего и позднего средневековья, оказавших значительное влияние на этногенез современных народов Южного Урала.

Археологическое наследие Башкортостана: проб­лемы, задачи, решения

Географическое расположение нашей республики на границе частей света и природных зон дает огромное многообразие экологических ниш, несвойственное для большинства российских регионов. Благодаря этому каждая историческая эпоха на территории Башкортостана представлена многообразными по характеру и содержанию объектами археологического наследия. Это память человечества. Любой человек, независимо от специальности и своего занятия, обязан сохранять эту память. Археологи находятся на острие борьбы за сохранение этого огромного наследия, доставшегося нам от всех предыдущих поколений. Не являются исключением, конечно, и сотрудники отдела археологических исследований Института истории, языка и литературы.
На сегодняшний момент число известных археологических памятников в Башкортостане превышает пять тысяч. Специалистов-археологов в республике не более 30. Соотношение не в пользу ученых. Как изучить это огромное наследие, как сохранить для потомков? В последние десятилетия археологи Института истории, языка и литературы используют следующую стратегию. Давно замечено, что археологические объекты расположены крайне неравномерно. Есть территории, где при самом тщательном осмотре местности встречаются лишь единичные памятники, при этом не отличающиеся значительной информативностью. Есть также местности, где археология встречается практически на каждом шагу, и чем дальше, тем интереснее и значительнее. Исходя из этого, археологи института видят свою главную задачу на сегодняшнем этапе – выявление и изучение таких зон скопления археологических объектов, поиск объяснения причин таких явлений и создания механизма их сохранения в условиях активного антропогенного воздействия. Вот несколько примеров применения такого подхода.
На территории Биосферного резервата ЮНЕСКО «Башкирский Урал» выявлены десятки разнообразных памятников различных эпох, проведены многочисленные научные экспедиции, выявлен и изучен ряд уникальных объектов. Среди них – памятник мирового значения пещерное святилище Шульган-Таш (Капова), номинируемое в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Пещера комплексно изучается специалистами ИИЯЛ с привлечением российских и зарубежных ученых: это изучение палеолитического святилища, характера культовой практики древнего населения внутри пещеры и вблизи нее, определение историко-культурного потенциала округи Шульган-Таша, изучение всего горного течения р.Белая, выявление большого количества археологических объектов, первое в истории археологическое обследование горного течения р.Нугуш, построение моделей освоения горно-лесной зоны Южного Урала с эпохи палеолита до Новейшего времени и т.д. В частности, проведенные археологические исследования пещеры Шульган-Таш позволили установить структуру палеолитического святилища с настенной живописью, характер проводимых обрядов, культурную принадлежность древнего населения, уточнить возраст культурных отложений. Именно археологи ИИЯЛ объяснили мифологическую семантику настенных композиций, зафиксировали следы ритуального использования пещеры в эпоху металла, подготовили научное обоснование и важнейшие разделы досье для включения в Список ЮНЕСКО, установили место пещеры в мифологии и мировоззрении древнего человека, выявив связи археологических находок, в частности, с древнейшими мифами «Урал-батыр» и его продолжением «Акбузат», сохранившимися у башкир. В этой мифологической картине пещера и озеро Шульган описываются как центр мира и вход в подземный/подводный мир.
Особый интерес представляет геопарк «Янгантау» на северо-востоке Башкортостана, созданный в 2017 году и в 2020 году включенный в список глобальных геопарков ЮНЕСКО. Сотрудники института принимали активное участие в этих процессах, в том числе в 2019 году было проведено археологическое обследование геопарка и на его территории зафиксировано 43 археологических объекта. Наиболее интересные памятники геопарка – это писаницы, наскальные изображения, относящиеся к каменному веку и свидетельствующие о формировании в долине р.Юрюзань самобытной культурной общности с развитым мифологическим мировоззрением. Также уникальные археологические памятники этой территории показывают, что в VI–VII вв. н.э. начинается процесс переселения племен из Западной Сибири на территорию Южного Урала, который усиливается в VIII–IX вв. и запускает процесс этногенеза башкир.
Геопарк Торатау – это более 4000 км2 территории предгорной лесостепи и края гор, более 100 известных археологических объектов, святилища-шиханы, пещеры с культурными слоями эпохи палеолита, самые южные писаницы Уральского региона, богатейшее нематериальное наследие башкирского и русского народов, место явления Табынской иконы Божьей Матери, центр «империи Твердышевых» (XVII–XIX вв.) – одного из столпов российской металлургии меди, индустриальное наследие и др. Сотрудники ИИЯЛ в последние годы начали здесь работу по оценке историко-культурного потенциала территории. Проводятся археологические исследования, выделены и описаны туристические историко-культурные кластеры и т.д. В частности, начато обследование горного течения р.Зилим, где продолжилось изучение одного из древнейших памятников на Урале – пещеры Имендяшевской (Сизякуй).
Уникальным явлением Курортного района Якты-Куль является даже не столько одноименное озеро, сколько сама экологическая ниша, расположенная на границе горной степи и горной тайги, что дало фантастическое природное разнообразие и богатейшее историко-культурное наследие. В 60-х годах прошлого века здесь было обнаружено и исследовано большое количество памятников каменного века. Среди них – ставшая уже реперной стоянка древнекаменного века Мысовая (Урта-Тубе). В 2013 г. сотрудниками ИИЯЛ в узком горном ущелье хребта Крыкты начаты исследования святилища Курузак–2, на площадке которого выявлен единственный на Южном Урале петроглиф в виде летящей хищной птицы, относящийся к V веку до н.э. В 2018 году институтом создана экспедиция «Якты-Куль–Кусимово», на основе которой, при взаимодействии с Фондом «История Отечества» Российского исторического общества и руководством республики, действует Школьный лекторий. Данный проект является потенциальной основой для создания крупного образовательного центра гуманитарной и естественно-научной направленности, который может стать «визитной карточкой» Башкортостана. Здесь было продолжено обследование территории и выявлено много новых памятников, среди которых и древнейшие на Южном Урале (Кусимово–6, 7, 8, Яманкая–1), которые дали огромный материал по начальным этапам заселения человеком Уральского региона.
Перечисленные территории уже имеют организационное оформление, такие как национальный парк, геопарк или курортная территория, однако есть зоны, не менее насыщенные археологическими объектами, но пока не получившие какого-либо статуса, а соответственно, и необходимых условий для сохранения. К ним могут быть отнесены Бирский микрорайон и микрорайон, который может быть условно назван Нагаевско-Охлебининским, а также Илишевский микрорайон.
Бирский микрорайон – это замкнутая раннесредневековая система расселения по малым водотокам, имеющая размеры около 36 км2, ограниченная двумя городищами по высоким мысам правобережья р.Белая, с крупным могильником, долговременными поселениями и городищем-убежищем в центре.
Нагаевско-Охлебининский микрорайон – это край высокой коренной террасы правого берега р.Белая между устьями Сима и Уфы, изобилующий городищами и могильниками, в основном относящимися к эпохе раннего железа и средневековья. Протяженность этого участка – порядка 25 км, а ширина не превышает 1–2 км, так как все известные памятники приурочены к самому краю высокого известнякового гребня, у подножья которого начинается широкая пойма Белой.
Илишевский микрорайон расположен в низовьях реки Белой, в основном на территории Илишевского района Башкортостана. Здесь очень плотно по краю коренной террасы правого берега р.Белой и ее притоков, в особенности р.Сюнь, сосредоточены городища и могильники раннего периода пьяноборской культуры.
Таков далеко не полный перечень достижений археологов Института истории, языка и литературы за почти семидесятилетний период. Кроме этого, нужно отметить открытия в области изучения каменного и бронзового веков, создание первой в России региональной археологической карты, роль археологов института в создании Республиканской общественной организации «Археологическое общество Рес­публики Башкортостан», издание собственного журнала «Уфимский археологический вестник» и многое другое.

Литература

1. Агеев Б.Б. Пьяноборская культура. – Уфа: БНЦ УрО РАН, 1992. – 138 с.
2. Гарустович Г.Н. След великой замятни (Местонахождение XIV века у деревни Брик-Алга). – Уфа: АН РБ, Гилем, 2012. – 222 с.
3. Гарустович Г.Н. Материалы по археологии средневековых кочевников Южного Урала (IX–XV вв. н.э.). – Уфа: Изд-во БГПУ, 2014. – 328 с.
4. Гарустович Г.Н., Ракушин А.И.,
Яминов А.Ф. Средневековые кочевники Поволжья (конца IX – начала XV века). – Уфа: Гилем, 1998. – 336 с.
5. Гарустович Г.Н., Рязанов С.В.,
Яминов А.Ф. Брик-Алгинское место­нахождение XIV века в Башкирском Приуралье. – Уфа: Тау, 2005. – 152 с.
6. Гарустович Г.Н., Иванов В.А. Огузы и печенеги в евразийских степях. – Уфа: Гилем, 2011. – 212 с.
7. Гарустович Г.Н., Нечвалода А.И. Средневековые каменные мавзолеи Башкортостана (история, археология, биоантропология). – Уфа: Китап, 2020. – 400 с.
8. Иванов В.А. Древние угры-мадьяры в Восточной Европе. – Уфа: Гилем, 1999. – 123 с.
9. Иванов В.А., Кригер В.А. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XII-XIV вв.). – М.: Наука, 1988. – 89 с.
10. История башкирского народа: в 7 т. Гл. ред. М.М.Кульшарипов. Т. I. Ред. кол. В.В.Овсянников, В.К.Федоров, Ф.Г.Хисамитдинова. – М.: Наука, 2009. – 400 с.
11. Мажитов Н.А. Бахмутинская культура. Этническая история населе­ния Северной Башкирии середины I тысячелетия нашей эры. Отв. ред. В.В.Кропоткин. – М.: Наука, 1968. – 162 с.
12. Мажитов Н.А. Курганы Южно­го Урала в VIII–ХII вв. Отв. ред. А.К.Амброз. – М.: Наука, 1981. – 162 с.
13. Мажитов Н.А. Южный Урал в VII–ХIV вв. Отв. ред. А.К.Амброз. – М.: Наука, 1977. – 240 с.
14. Пшеничнюк А.Х. Культура ранних кочевников Южного Урала. – М.: Наука, 1983. – 200 с.
15. Пшеничнюк А.Х. Филипповка: Некрополь кочевой знати IV века до н.э. на Южном Урале. Документы и материалы по истории башкирского народа. Отв. ред. Н.С.Савельев. – Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2012. – 280 с.
16. Рязанов С.В. Металлургия железа на Южном Урале в XIII–XIV вв. / С.В.Рязанов. – Уфа: ИЭИ УНЦ РАН, 2011. – 125 с.